Смотрю на белый лист бумаги,
Как на родную мою мать –
Сейчас бы в душу влить мне браги,
Чем от души стихи писать.
(А. Волков. Смотрю на белый лист бумаги...).
Уже умеем пить, как Есенин,
Еще б писать стихи, как Есенин...
(Р. Рождественский)
Как вратарю в хоккее краги
И шлем, и клюшка, чтоб играть:
Так и со мной, набравшись браги,
Стихи мне хочется писать.
Сижу и чистый лист мараю,
И вдоль его и поперёк,
Черкаю, правлю и сливаю
Души пропитой ручеёк.
Смотрю вокруг и смутно вижу
Рождённых образов круги.
Я их люблю, и ненавижу.
Мои заклятые враги
Зовут меня к себе на стену,
Зовут, и всё грозят рукой,
И исчезают, им на смену
Является сам Лев Толстой.
Его я прогоняю: прозы
Я не пишу, и не берусь.
Еще полковшика и... грёзы,
Еще глоток, и я... напьюсь.
Рука к перу, и вот - творенье:
В нём жизнь и смерть, труд и покой,
Протяжное всё песнопенье,
И крест могильный над рекой.
Чужая женщина в окошке.
Блестящая на крыше жесть.
Стол. На столе черпак и крошки...
Эх, жаль, что некому прочесть.
Я прижимаю лист бумаги:
Ничто не в силах оторвать
Поэзию мою от браги,
И от стиха, ядрёна мать!
***