Подарили мне горшочек,
как услышит он «Вари!»,
варит разные стишочки
от зари и до зари.
Объеденье просто: с пенкой,
соль по вкусу, без комков.
Может выдать и поэмку,
и сонетов сто венков.
Ну, чего ещё мне надо?
Было бы куда сложить.
Если выдаст «Илиаду» —
год безбедно можно жить.
Впрочем, и рондо, и стансы
не дают мне голодать:
постоянные финансы,
изобилье, вашу мать!
Я ликую, сыто брюхо.
Но случилася беда —
залетела как-то муха
из сортира и куда?!!
Ну, конечно же, к горшочку,
лапки – в варево и жрёт!!!
Мне бы тут поставить точку,
да обида не даёт.
Поломалось моё чудо!
Нет, вернее так сказать:
с той поры ползёт оттуда
то, что сам не в силах жрать.
То любовь и кровь с морковкой,
то про жопу монолог,
а порой – сказать неловко —
ну... про то, что между ног.
А бывает, вспухнет пенка,
рябь идёт на молоке
и вылазит тут нетленка
на олбанскем йазыге.
Я и мыл горшочек с мылом,
крыл его и вкривь, и вкось,
только сделать так, как было,
мне уже не удалось.
Вот беда-то! Сто проклятий!!!
Сам отвык я сочинять.
* * *
Что ж, поставил под кроватью,
не выбрасывать же, блять!