Я – невысокое солнце пустыни
позади бегущего мира
без восхода, без заката –
просто звезда
красного спектра,
как длинная-длинная память.
Ты – ненадёжные ночи на море,
серебро в моей позолоте,
грозовым порывом ветра
содранной прочь.
Мелочи жизни –
такое случалось со мною!
Мы – тишина над последним знаменьем,
хризантемой жёлтого цвета,
что полна двойного смысла:
либо любовь,
либо разлука,
но кто выбирает второе?
Мне допустим идеал парфюмера:
одинокий творческий происк,
тяжело делить усталость
напополам –
лучше сдержаться.
Тебе никогда не обдумать,
где создаются вечерние луны,
для кого затеяны драки,
отчего бывает грустно.
Это сейчас –
время рассудит,
кому предназначена пропасть.
Мрак замечателен множеством света,
убежденье усугубляет
и, возможно, даже губит
тысячью слов
лезвий острее –
наносишь сама ими раны.
Луч удивительно мягкого свойства
очарован бризом солёным,
ведь хребет песчаной дюны
сильно горяч,
малоподобен
холодной поверхности понта.
Друг – необученный друг, возомнивший
бесконечность жажды за принцип.
Протекают наши строки
мимо теперь,
будто вовеки,
историей больно известной.
Пыль загулявшего нынче самума
задевает край атмосферы,
набиваясь всюду вдоволь:
лоно души –
пыльное лоно.
Плохое небесное тело!
Прок замещения очень серьёзен:
безымянный дикий кочевник,
исступлённой кровью бронзы
лица морей,
томно пылая,
стеснивший опять воедино.
Шторм успокоится только под осень,
уступив торжественный праздник
пересмотру громкой тайны
про никого –
противовесы
комедии глупых амбиций.
Круг, а точнее слепая окружность,
переплёт цепных обещаний,
ирреальных, если влага
паром должна
жаркое солнце
окутывать рано иль поздно…