Вам приходилось ночью лунной
Висеть на ветке старой груши?
От лая псины полоумной
Вам не закладывало уши?
Вот, в ожидании хозяйки,
Охрипла псина и замолкла.
Грушевым соком из-под майки
До нитки все уже промокло.
А на усталые сады
Стекала с неба непрестанно,
Белила листья и плоды
Луны разлившейся сметана.
И тени – серыми заплатами;
Их очертанья не ясны,
Они прикинулись пернатыми,
На самом деле – это сны.
Вы никогда вниз головой
Во сне не падали с обрыва?
Не замечали? Над горой
Махали крыльями орлы вам.
Вы приземляетесь во сне,
Как журавлиное перо:
Вверху – элегия Масне,
Внизу – Равеля «Болеро»
Знакомый миг, когда разбиться
Вы приготовились уже,
Но сна невидимая птица
Подхватит вас на вираже.
Вам страшно? Нет в душе уюта?
Скостила годы вам кукушка?
А вы кольцо от парашюта
Кладите на ночь под подушку!
Но лично я аутотренинг
Предпочитаю перед сном.
В одних трусах, совсем без денег,
Пешком летаю в основном.
Желательно лесною тропкой,
Вначале, семеня шажком,
Затем толчок уже не робкий,
И – наслаждение прыжком!
Но обязательно – босой,
И, чтоб на бреющем – пониже,
Тогда трава тебя росой
До пальцев кончиков оближет.
Так заскользишь по-над травою,
Что дух захватывает аж!
Вы не пикировали с воем?
Вот это – высший пилотаж!
Она!.. Порхал всего минутку,
Уже грозит мне кулаком.
Мне на посадку? Нет уж, дудки!
Здесь не достанешь – высоко!..
Я, каждый раз, летя над садом,
Припомню все - и как просил
Переписать заданье на дом,
Как следом ящик ей носил.
Носил и бряцал той посудой –
Стеклом залапанных чернильниц.
Она была чуть-чуть занудой,
Но самой лучшей из отличниц.
Какую неземную радость
Ей приносили назиданья!
Но, непременно, только гадость
Бросала в спину на прощанье:
То воротник подшей, то руки
Отмой от грецкого ореха…
Я бы повесился со скуки,
Жаль: на штанах была прореха.
Зато я пульками стрелял,
А если нападала скука,
Царапал «О» и нотку «Ля»,
А, через черточку, – «гадюка»!
Что нет красивее девчонки,
Мне друг поведал по секрету.
Да я и сам, не только челку,
Всю целиком увидел летом.
Мы шли по скошенному лугу,
И я признался ей подробно:
«Люблю… когда поставят в угол,
Там на тебя смотреть удобно».
Не хулиган я и не робкий,
Но для неё бы все исполнил,
А ямку ту, на подбородке,
Я так отчетливо запомнил...
Летя над озером, над полем,
Вдруг, очарованный замрешь:
Туман, укрыл волшебным слоем,
Луны бликующую дрожь,
Опушку дремлющего леса
И грушу памятного сада…
У вас во сне бывают стрессы?
Нет, не бывают? И не надо!
Вы засыпали под луной
В саду на хрупкой ветке?
Не засыпали? А со мной
Случается, но редко.
Куда девается душа?
Уходит в пятки? Это враки!
Вы не топтались на ушах
У обезумевшей собаки!..
Искрился смех!.. Уже с ограды,
Куда я пулею взлетел,
Девчонку ту, сказать по правде,
Впервые толком разглядел.
Не оттого ли слышен смех
Мне и поныне из былого?
Она была красивей всех
Среди отличниц выпускного.
И где бы я ни засыпал,
Мне снится грушевая крона.
Я даже дочь свою назвал
Звенящей ноткой камертона.
Овал лица, глаза, осанка,
Характером совсем не кротка.
Не получилась только ямка
На подбородке отчего-то.
Порыться в памяти дремучей,
Порой совсем не безопасно:
Вы не хотите спрыгнуть с кручи?
Нет, не хотите? И напрасно.
А я, когда-нибудь навечно,
Не веря другу и врачу,
Возьму, со станции конечной,
И к старой груше улечу.