Гомер был слеп, Бетховен – глух,
Но как смогло воображенье
Соединить и звук, и слух
В полёте ярком вдохновенья?
Откуда строчки вдруг взялись,
Когда глаза закрыли шторы,
И как вплеталась сердцем мысль
В стихи, в словесные узоры?
Ведь стоит лишь в слова вдохнуть
Душевной доброты и света,
Как я смогу проникнуть в суть
Вещей, что в голове поэта.
Поэт ослеп, и на глазах
Застыла чёрная повязка,
А мы спешим в своих делах,
Которых много - под завязку!
И в этой сутолоке дней,
Сквозь труд, и кровь, и пот горячий,
Он хоть и слеп, ему видней,
Он в этой жизни самый зрячий.
Как это страшно для таланта
Не слышать музыки вообще,
Но сердце есть у музыканта,
А значит музыка – в душе!