Там, внизу... Рождественское. Из сборн. Мера

      

   Заблудились и ангелы
   в полночь в небесных стропилах –
   здесь под гулкою кровлей
   и щебета звездного нет,
   и послушные крылья
   на миг шевельнуться не в силах,
   вдруг застыв на мгновенье –
   как будто на тысячу лет.

   То ли в сутолке лиц
   вдруг почудится кто–то знакомый,
   то ли кто-то зовет,
   чьим призывам покорны они –
   необъятною бездной
   всё глубже и глубже влекомы,
   где в пещере, как в чаще,
   то вспыхнут, то гаснут огни.

   Там, внизу – голоса,
   и проста суета человечья;
   пахнет хлебом и хлевом,
   и плотничий слышится стук;
   и, вздыхая во сне,
   копошится отара овечья,
   и расходятся тени,
   и снова все сходятся в круг.

   До рассвета дожить –
   словно взор распахнуть с перевала
   и натруженной грудью, –
   как воздух, – пространство вдохнуть.
   Вол солому в закуте жует
   так блаженно-устало,
   и торопится ночь
   после долгого дня отдохнуть.

   ...Вдруг, – как будто в ожоге, –
   вся тьма устремилась к застрехам:
   из окна протянулся
   расщелиной светлою луч,
   рассчитавший себя по часам и векам –
   как по вехам,
   чтобы вспыхнуть звездой
   средь волхвами распахнутых туч.

   И в прекрасном смешенье
   зверинца и рая земного, –
   как во сне, улыбаясь
   над чудными яслями, Мать
   видит вдруг пред Собою
   Дитя Человечье и Слово –
   так исполнена слов,
   что и слова не смеет сказать.

   Лишь крылатому клиру
   без меры даруя прозренье,
   чуть сияет пещера,
   и тварь, узнавая Творца,
   вся – пока лишь испуг,
   вся – без звука пока, без движенья,
   и лишь всходят волхвы
   по скрипучим ступеням крыльца...
 
   Декабрь 1981 – январь 1982