Одной неведомой тропою
Сквозь сон таинственных лесов
Шагал, довольный сам собою,
Один счастливый Богослов.
Он улыбался Солнцу в небе,
Стрелял глазами в облака,
Делился с птицами он хлебом
И был задумчивым слегка.
Деревья он ласкал рукою,
Шептал, влюблённый в мир, слова…
Желали ветки скрыть от зноя,
К его стопам припасть трава…
Вдруг вышел к яме он послушно.
О, Боги! Видит: грязь там, смрад.
Дышать свободно невозможно,
Но люди в жиже той сидят.
Он поднял к небу удивлённо
Глаза с вопросом: «Почему?
Зачем же люди добровольно
Залезли в жуткую тюрьму?
Быть может, им не видно неба?
Быть может, свежая роса
Ни разу не касалась тела?»
Скатилась жалости слеза.
«Друзья! - вскричал он возбуждённо, -
Вы оглянитесь! Мир вокруг!
Людьми вы вольными рождёны,
Зачем себя зажали в круг?
Даю вам руку! Выбирайтесь
Из ямы, полной сном дурмана.
Здесь лес и солнце, наслаждайтесь!
В моих словах ведь нет обмана».
В ответ услышал плеск он жижи,
Неясного движенья звуки.
Из ямы той никто не вышел.
Он продолжал тянуть к ним руки.
«Вам плохо, душно в этой яме,
Её вам следует покинуть.
Зачем залезли в неё сами?
Пределы можно же подвинуть!»
Вдруг голова того, кто в жиже
Сидел несказанно давно,
Взметнула гладь и шепчет снизу:
«Слышь ты, здесь не гони волну!»
И снова вниз, в родную сферу,
Там всё знакомо. Богослов,
Себе оставив жизнь и веру,
Пошёл в Миры. И был таков.