Признание еще не старика,
уже не мальчика, но все еще не мужа.
Скамейка, ночь, бутылка коньяка,
и страшный Ча нас здесь не обнаружит.
Так просто, что понятно дураку:
смотри, у нас с тобой еще остались
четыре с тонким фильтром, по глотку -
как здорово мы замаскировались.
Смеялись, а теперь до нас дошло,
и больше нам не страшно, и не стыдно,
не жалко. Было больно, но прошло,
а снег пойдет - совсем не будет видно
где мы прошли, оставив ровный след,
роняя руки, глупые вопросы,
огрызки яблок, фантики конфет,
окурки, пробки, волосы и слезы.
(как будто каждому дается по следам
его) и ту, что оказалась длинной,
разрезали тропой напополам,
не выбрав никакую половину.
С одной был свет, как говорил поэт:
он бесконечен, ибо безначален,
светлее пива, ярче сигарет,
но мы его, увы, не замечали.
С другой был мрак, сверкали два клыка,
грозил в глаза, гремел своим оружьем -
он видел мальчика, мужчину, старика,
старуху, девочку, - но нас не обнаружил.