ДЕРЕК УОЛКОТ
*
Иосифу Бродскому
Старая дама в Риме, которую Рим делает старше Рима,
старше, чем струпья краски на облупившейся фреске,
изображающей небо… В стареньком пансионе, хмурый,
клонясь над листком и посверкивая тонзурой,
ты слагаешь поэму, Джозеф, которую очень скоро
запомнят на память дети изгнавшей себя России.
Голубь нежно воркует на озаренном выступе,
все превращается в бронзу в горниле июля.
Автомобили разъехались, как двери у баптистерия,
и у котенка глаза, как у икон Византии…
Старая дама в Риме гладит пальцами русские письмена,
дом для нее – это Рим, а вернее – история Рима.
Жизни цезарей догорают, как свечи на блюдцах,
она рассыпает соль на запятнанных кровью тогах,
она знает всех пап, как полотенца в своих комодах,
на кухне под колпаками из чиполлина
она зажигает свет, густой и желтый, как сыр.
Обои похожи на атлас – я там отыщу страну,
где каннибалы, словно в аду Уголино,
грызут сухие кокосовые черепа,
но адская печь холодна, как Помпея, и благовест наказует
не больно, как лилия. В римских твоих элегиях,
как у Овидия, мед твоего времени.
А у меня коралл торчит из песка, как готический шпиль,
над неводом чайки, как голуби над Святым Марком,
и в катакомбы неслышно входит макрель.