Если ночи безлунны, особо темны и длинны,
а в окошко стучатся тревожно тяжёлые капли,
то слетают тогда в полумраке на пол со стены
тонконогие, зеленоглазые белые цапли,
оставляя изящные пагоды подле реки,
тростники и пески, цапли тихо идут по паркету,
поднимая головки и гордо задрав хохолки,
/бесподобное зрелище, вам доложу по секрету/.
Замирают в диковинных позах они иногда,
приоткрыв заострённые клювы, сплетаясь крылами,
будто слушают, как дождевая стекает вода,
будто смотрят на город, маячащий призрачно в раме.
Вновь идут вереницей немой, их шаги не слышны,
только медленных вздохов мелодия странно густая,
и мне кажется, будто они необычно умны,
а особенно тот, что ведёт величавую стаю –
головою своей венценосной он делает знак,
цапли белые-белые крылья сплетают мгновенно,
знак ещё – убыстряется птичий замедленный шаг,
наклоняют головки пернатые попеременно.
Время мчится к рассвету, а дождь всё терзает стекло
всё крупнее, всё яростней бьются тяжёлые капли.
Ночь кончается, и поднимает вожак на крыло
белых птиц – по местам разлетаются дивные цапли!