Шесть из пантомимы,
плюнем на нее,
Выйдем мы без грима,
занавес сорвем.
Бутафорский месяц
сам художник стер
и случайно весел
спившийся актер.
Ты пришел резвиться,
ну а мы — стоим.
Видишь: наши лица
съел проклятый грим.
Нам любовь изменит…
Участь подлецов —
на проклятой сцене
потерять лицо.
И не будет проку
от усталых слез.
Нас столкнули в пропасть
шесть упавших звезд.
Шесть из пантомимы,
шесть бунтовщиков,
выйдем мы без грима,
выйдем без оков.
Души за бесценок.
Гонг опять пробьет,
и опять на сцену,
как на эшафот.
На ресницах длинных —
надоевший грим.
Мы — из пантомимы.
Мы… не говорим.