Прихоть у марта –
людей донимать
плачем сосулек отчаянным…
- Чаю попей, -
улыбается мать.
- Ма,
тороплюсь,
не до чая мне.
В плен городишко
взяла кутерьма,
к вечеру хором оттаяли
заиндевевшие утром дома,
рощи
с вороньими
стаями.
В парке,
где лишь фонари да луна,
полночью -
снова не поздно нам…
Где и моя,
и твоя есть вина
в чем-то,
еще не осознанном.
В чем-то,
чего мы понять не могли,
как ни старались
в четырнадцать
струны трепать,
объясняясь в любви,
лезть вон из кожи,
настырничать.
Даже мерцанье далеких огней
воспринимать,
как везенье…
Хрустнул зубами сосульку,
а в ней –
привкус
каникул
весенних.