1949
Некто отдаленный прототип моего персонажа, находясь
в месте заключения, обратился к И.В.Сталину с просьбой о
помиловании.
Нет, не бывает проще, чем прощенье.
Оставят все небывшие грехи,
И только грязь отмоешь на коленях.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Придет домой. Боясь еще доноса,
Он в тумбочке бумаги разберет
И силуэт неправильного носа
На наволочке белой обведет,
Как в детстве… Выйдет в город. На подножку
Трамвая вскочит, школьника шустрей.
В него забросят марьинские кошки
Глаза великолепных бунтарей.
Он вспомнит юность, пожалеть захочет,
Что не теперь его последний бой –
Он был бы смел. Но кто-то захохочет
За сгорбленной до времени спиной.
Вольф Мессинг? Вы?.. Напротив магазина
Он выпрыгнет. Поймает продавца
И, поступленья книжные окинув,
Смахнет презренье варежкой с лица:
Льстецы… Но мысль – ее-то не заметят.
Я должен думать – или я ничто!
А у витрины явится Вольф Мессинг –
Чудной старик в затрепанном пальто.
В обличии девчурки с белым бантом
И даже если рядом пустота…
Везде глаза того комедианта
С афиши и газетного листа.
Но раз в каморке женщины забытой
Ему мигнет с портрета старый друг,
И баба сообщит: «Год как убитый…
Хотел бежать – и не дали…» И вдруг
Он схватит стул, и выкрикнет проклятье –
Кому? И даже Мессинг пропадет…
Заплачет баба в старенькое платье,
А он, шатаясь, рот себе заткнет,
Как будто его вырвало… Под руки
Его на воздух вытянут скорей,
А там, пуская облачки из трубки,
Вольф Мессинг ждет в молчанье у дверей.
И по-бунтарски улыбнутся кошки,
Он бросит что-то ласковое вслед,
А рано утром баба на окошке
Его увидит в скрученной петле.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Усталость бьет мечтой об отреченье.
И самых сильных свойство – уставать.
Нет, не бывает проще, чем прощенье.
1969