я вспомнил тот июль, июль далёкий,
дороги новые и новые преграды,
твои-мои неловкие упрёки,
мои-твои несмелые тирады.
в меня вовсю вонзали свои вожжи
химеры неудачи и отчаянья,
но помню я, конечно, больше всё же
то первое июльское прощанье:
мне ветер дул в лицо, показывая норов,
себе позволив ветреную шалость.
средь зеленеющих ветвей и светофоров
твоя фигура плавно уменьшалась.