Он лежал в высокой траве, всё еще мокрой от дождя, глядя стеклянеющими глазами в стеклянное небо. Над ним бледными огоньками мерцали светлячки - он следил за ними неподвижным взглядом. И светлячки замирали, превращались в первые звёзды. Над неровным, лохматым краем травы, обрамлявшей небо, расправлял прозрачные крылья холодный осенний туман. Облака всегда ночевали здесь, и он любил лежать под этим влажным рыхлым одеялом. Пахло землей. Он вздохнул, и туманная гладь пошла тяжелыми волнами. Всходила луна. Неполная, бледная и немного больная луна. Она смотрела вниз, словно подслеповатая старуха - щурясь, недовольно сжав морщинистые губы. Может, у луны болит голова, подумалось ему. Он улыбнулся и закрыл глаза. Его тонкие пальцы продолжали поглаживать изящный витой браслет, принесенный с собой, бережно хранимый. Латунь была холодной и немного влажной. Пальцы двигались всё медленнее, он засыпал.
- Это мне? - вдруг раздался тихий шепот на самой грани сознания, словно ветер потерся щекой о шелестящий мех травы.
Он кивнул, не открывая глаз, протянул руку в темнеющее небо, словно ловя ускользающую прядь волос. Но поймал только холодную прядь тумана и услышал мягкий ласковый смех.
На браслет, полупрозрачный, льдинкой таявший у него на груди, сел последний светлячок, еще не ставший звездой.
Над ним стояла Осень. И Осень улыбалась.