Подхожу к перекрестку и уже начинается день,
что спал на тряпье словно нищий в сырой подворотне
и, пока не проснулась в клубочке вчерашнем мигрень,
изорванных в мелкие клочья немедля полсотни
записок твоих на ветру я бездумно разбросил,
подставил под ветер я нашу с тобой переписку
и деревьев вдоль улицы параллельную ритмику весел
галеры, плывущей навстречу последнему риску,
где ко дну с горизонтом уйдет и прохожих судьба на цепи...
Дождь шуметь перестал... Только рябь и круги на воде...
Из меня, дорогая, воскового шута не лепи –
я не здесь, не тебя, не с тобой, не к тебе, я нигде –
я к походке твоей не прирос – я иду не с тобой, а тобою;
улыбаюсь я тучей сквозь тучи осеннему раннему свету,
я сердцем твоим становлюсь и себя самого за собою
сжигаю, и пепла в костре этом не было вовсе и нету;
я лишь малая бусинка – в ожерелье твоем опускаюсь,
по ложбинке от горла вхожу декольте на ладошечку ниже
и соска твоего перламутром жемчужным касаюсь,
и стучу каблучками твоими по улицам злого Парижа.