Роман-поэма "Демидовы"
А на дворе весна парила,
Звучала шумная капель,
Природа листья распустила,
Шла непрерывно птичья трель.
Стояла свежесть - запах хвои,
Журчали дружно ручейки,
Кат в нарушенье всех устоев
Затеял пьянку у реки.
Демидов род был весь в разъезде,
Гуляй народная душа!
Забыл приказчик дело чести,
Пустился в празднество греха.
Собрал в кулак Кержак всю волю,
От гнёта сбросил цепь оков:
«Ну, всё друзья, довольно доли,
Настал черёд громить врагов!»
«Ей, глянь-ка братцы, в небе ветка,
Уж наклонилась вся дугой,
Тому и быть сломаем клетку,
И все отправимся домой!»
Через леса и косогоры
Брела ватага по земле,
Открылся взору дух восхода
В своей невиданной красе.
Предстала в поле деревенька,
Стелился пар к большой воде,
И предводитель хлопцев Сенька
Направил каторжных к избе.
Молодка вышла им навстречу,
Крыльцо для вида подмела,
И поклонилась тихо в плечи
В расположении добра.
Картина жалкая явилась,
Кто был оборван, изнемог,
Девчушка на гостей дивилась,
Коих послал в село господь.
Сверкнули очи в удивленье,
Душа, как будто замерла,
Сама, не ведая волненья,
Гостей рукою провела.
«Хотите вы отведать хлеба?
Испить домашнего вина?
Вот, накосите в поле сена,
Да наколите мне дрова».
«Ну, что хозяюшка исполним,
Что быть того не миновать!
Для бани дров тебе наколем,
Эх, братцы, нам ли пропадать?!»
Девица каши наварила,
Накрыла стол для беглецов,
На отдых хлопцев в дом пустила,
Лишь бросив пару добрых слов.
Пронюхал староста деревни
О беглых каторжных рабах,
Поднял народ всего селенья,
Чтоб отвести волненья страх.
А мужики на босу ногу
Схватили вилы, топоры,
Кто деревянную острогу
Зажал нещадно в кулаки.
Со всех сторон волной осели,
Да на запоры налегли,
Ватага тут же обомлела
От наказанья сатаны.
В цепях железных, под конвоем
Привёл начальник беглецов,
«Не избежать уж видно крови», -
Блуждала мысль у мужиков.
Одних забросили на шахты,
Других в болото увели,
Уж пострадал народ на плахе -
За не прощенные грехи!
Повелевал Демидов властью,
Гноил в подвалах рабский люд,
Дабы избавить все напасти,
Вершил над каторжными суд.
«Ну что, голубчик, ишь, попался?!
Хотел в селения удрать?
Я вижу, ты не нагулялся,
Пошто ты вздумал бунтовать?
Какую кару тебе выбрать?
Я право дам тебе решать,
На редкость я сегодня добрый,
Как Сенька будем поступать»?
«Да что с шакалом мне гуторить,
Ты всех готов со свету сжить
И чувства добрые расстроить,
А тело в шахте утопить.
Смерть не страшна, коли иуда!
Да, только всех не перебьёшь!
Народный гнев пусть будет судом,
Могилу там ты и найдёшь!»
«Остынь, подумай хорошенько,
Я знаю, ты еще силён,
Хотел посвататься ты к женке,
Да оступился на рожон».
«А что, дай силой помериться,
Со зверем в схватку я готов,
И с жизнью беглою проститься,
Дабы найти последний кров».
«Ну вот, ты сам и выбрал кару,
Молись до утренней зари,
Потешусь завтра я на славу,
И замолю твои грехи».
Едва он вымолвил словечко,
Кольцо на пленника одел:
«Ну что холоп, видал уздечку?!
Поди от страха обомлел?»
Перечить Сенька не пытался,
Сглотнул обиду в глубину,
Хозяин тихо попрощался
И удалился в тишину.
Лишь луч скользнул к верхушкам елей,
Пропели громко петухи,
Никита глазом двор отмерил -
У края согнутой стрехи.
Опешил он от удивленья,
«А беглеца то снова нет», -
И с грозным видом недоверья
Увидел струйку крови – след.
Решился в муках бедолага,
Оттяпал руку топором:
«Ну, погоди ещё, собака!
Тебя достану я клинком!»
продолжение следует...