Шатёр Меропы
Цикл стихотворений
* * *
М.
Я с этим именем невинным,
Как странник в городе старинном,
Бреду по улочке глухой,
Дождь моросит, дома убоги,
Но сердце в радостной тревоге
Бьёт, точно в колокол литой.
Ревут над нами самолёты,
В волнах качаются широты,
В бездонном небе тает взгляд,
И ты в круговороте этом,
Прозрачным залитая светом,
Летишь со всеми наугад.
Мой одуванчик ясноглазый!
Прости за то, что я не сразу
Тебя нашёл средь тысяч лиц!
Как поздно всё! Не сбыться мигу,
И жизнь захлопывает книгу
На самой светлой из страниц.
1989.
Google Earth
N.N.
В такие дни в деревьях спит смола,
Морозная земля не ждёт тепла,
Я из холодных вырываюсь лап, но
Как Гарри Поттер юности своей,
Горшечник, я ль дожил до этих дней
Чтоб чудеса нас обняли внезапно?
В любое время чудо за углом,
Так в новогодний вечер за столом,
Есть для души свободная минута,
Но видя, что опять неблизко ты,
Я прыгаю с небесной высоты
Без старого в заплатках парашюта.
Ты там, где ни один тебя не ждёт,
Крылатый ангел, сядешь в вертолёт,
Чтоб повидать обещанные беды.
Пускай моя любовь тебя хранит,
Мой персональный солнечный магнит,
Свободу разменявший на эрстеды.
11.02.07.
* * *
N.N.
На этой неминуемой дороге,
Где все потом окажемся в итоге –
Сомнений человеческих предел,
Куда слабей, чем то диктуют боги...
Я оглянуться всё-таки посмел.
Трава змеиной кожею шуршит,
И Ад себе добычи новой просит.
Любимая, я знаю, как болит!
Хотя теперь тебе не больно вовсе.
Не знали боги, гадости творя,
Что нам с тобой, по правде говоря,
Последняя не тягостна преграда.
Гадюки луговой ужасен яд,
Я только за тобой спускался в ад
И для тебя покинул чрево ада.
Я был желанный пакостницам друг,
Но там, где столько прелести вокруг,
Ни с чем твоё сравнить не смел бы лоно,
Вслед за тобой скатился в эту тьму
И оглянулся только потому,
Что был слугою верным Аполлона.
Какая тьма в неведомом столетье,
И сколько берегов на этом свете,
Где человек свирепствует, спеша?
Не смог он от богов дождаться чуда,
Пусть ад не отпустил тебя оттуда –
С тобой навек бессонная душа.
И лишь теперь, когда былое ложно,
Да так, что век дороги не пройти,
Мне оглянуться в будущее можно,
Когда закрыты в прошлое пути.
Неужто зря мерещится одонье
И только там поэзия цветёт,
Где ощущаешь кожею зловонье
Стигийских заволоченных болот?
Когда другого нет у нас исхода,
Идём туда, где нечисти природа,
Но гадам неподвластна красота,
Не так ли Он, неведомое зная,
За праведными душами шагая
Открыл для многих адские врата?
И пусть его, изустный этот ад,
Который так умело громоздят
Те, кто лишён души в сосуде тела,
И всё, чего назвать пока нельзя,
Из подземелий выползет, скользя,
Как та змея в траве, где ты сидела.
И после расставания опять
С тобою, обречённою страдать,
Мне всё равно, какие силы поднял,
И как бы ни отринуты слова,
Пускай плывёт по Гебру голова
До Лесбоса, где ждут её сегодня.
Но даже ей, оторванной от тела,
С отрепьями на шее и цветами,
Мерещится во тьме, какую знал,
Что возникают между берегами
Два огонька – и башенный сигнал.*
________________
Примечание:
* - ДАНТЕ АЛИГЬЕРИ. БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ
АД
ПЕСНЬ ВОСЬМАЯ
1 Скажу, продолжив, что до башни этой
Мы не дошли изрядного куска,
Когда наш взгляд, к ее зубцам воздетый,
4 Приметил два зажженных огонька
И где-то третий, глазу чуть заметный,
Как бы ответивший издалека.
7 Взывая к морю мудрости всесветной,
Я так спросил: "Что это за огни?
Кто и зачем дает им знак ответный?"
ПРИМЕЧАНИЯ:
4. Два зажженных огонька - сигнал о прибытии двух душ, на который с
башни города Дита (по ту сторону Стигийского болота) подается ответный
сигнал, вслед за чем оттуда на челне отплывает перевозчик.
27.03.07.
* * *
Нет, не тебя так пылко я люблю
М.Лермонтов.
N.N.
У края, где двоим ступить нельзя,
Убытком человечеству грозя,
Стою, твоя никчёмная награда.
Одну тебя так пылко я люблю,
Но молодость погибшую мою
Ты не спасёшь, хоть ей была бы рада.
И никого узреть в твоих чертах
Не удаётся. В этом-то и дело.
Нет для тебя канона. Ни удела
Не знает нежность, странная в стихах.
Мне небесами посланная манна,
Как самая сладчайшая нирвана,
И день и ночь отрадна с этих пор,
И только померещится нежданно
На улице под пьяный разговор:
«А времени всё меньше, как ни странно.»
31.03.07.
Пастораль у центрифуги
Здесь, где деревья не вянут, сгорая,
Солнце и тропики. Море без края,
И Андромеда у скал,
Вечер. От милой письмо из Лиона,
Шёлк и петух у Господнего трона,
Вид на зелёный квартал.
Ночь. Тишина. Даже птица не пикнет,
Меркнет луна и настурция никнет,
Мысли устали летать.
Что-то опять происходит со мною,
Надо бы выспаться перед войною,
Только не хочется спать.
Ну, а пока – привиденья былого,
Сладостный мёд моего часослова,
Греки завозят вино.
Зря говорят, что, наверное, будет
Мёртвое море и мёртвые люди –
Умерло море давно...
Танки не глохнут от нашей печали,
Им что эпоха, что даже скрижали –
Воздух из пены морской.
Соль и песок – наши плоть и свобода,
Ближе контактами третьего рода,
Каждому – полный покой.
25.06.07.
Песня любимой
Какие звёзды нынче на дворе!
Луна в железном плавает ведре,
И рядом я, опять готовый к бою,
Давай с тобой устроим тарарам,
Давай ругаться будем по утрам
И вечерам – но только чтоб с тобою!
Нам будет лень искать себе дворцы,
Бродяги, безгитарные певцы,
Покажут, как волнуется муз'ыка,
Пусть будут дома грязные полы,
Всё те же неметённые углы:
Ты занята, а я ленив до крика,
Ты надо мной ладошками повей,
Опять пристала с ласкою своей,
Фига тебе? Отвык давно, мадонна!
Я не люблю лизаться просто так,
На что тебе читатель – он дурак,
И смысла в нём – как в нонсенсе резона.
Вот так с тобой пройдут любые дни,
Теплее сада райского они,
Неведомы ему дожди и тучи!
И среди дня поклон карандашу,
Пиши меня, как я тебя пишу,
Но всё равно – моя картина лучше!
21.09.07.
* * *
N.N.
Две лёгких капли миробытия,
Где судеб двух смыкаются края
Над Господа Эдемским горним садом,
Мы затерялись в звёздной вышине,
И солнце, предназначенное мне,
Светило всем. Но ты была не рядом.
Но и при всём отчаянье, тогда,
Мне верилось: Взойдёт моя звезда,
Мой чистый свет меж Божьими стенами,
За то ли пред тобою виноват,
Что вдруг не захотел кричать виват
Находке, преднагаданной не нами?
Последняя – и первая навек!
И не подвижник – смертный человек,
Я скучно по другим брожу дорогам,
Ты – горькое отечество моё,
Но только неземное бытиё
Соединит разрезанное Богом.
20 – 28.09.07.
* * *
Какая на дворе хандра и слякоть!
От осени упрятанные в мякоть
Палаточную, полную забот,
Не замечаем холода с тобою,
И лиственной подстилкою рябою
Мы за собой, как дверь, закроем год.
Ливанский мёд от нашей горек соли.
Ночной полёт свободнее на воле,
Но он же волен призраков навлечь,
Ты зря ко мне протягиваешь руки,
Не надо нам готовиться к разлуке –
Она давно привычней редких встреч.
Ты для меня последним стала дивом,
Чревата страсть обыденным разрывом,
Как сила электричества – грозой,
Агата не узреть на чёрно-белом,
И я портрет заканчиваю мелом,
Но это мел, что помнит мезозой.
Раскачивая полюсы земные,
Я видел, пожирая сны ночные,
Как ты меня, предчувствуя, ждала,
Шторма переживая или штили,
Одной надежде мы не изменили,
И правда наша – в градусе тепла.
Не повернуть – хоть жалуйся, хоть тресни...
Не соловей заканчивает песню,
Но филины, что так бегут огня,
Наверно б, мог когда-нибудь в начале
Писать тебе, не ведая печали,
Но далеко начало от меня!
Среди безмолвья дикого и ора
Ни страшной кары мне, ни командора,
Одна веков насмешливая прыть,
Пусть тяжела и мраморна десница,
Всё это никогда не повторится –
Его и невозможно повторить.
17.10.07.
* * *
N.N.
Я звать привык приличное обычным,
На пустяки растрачивая пыл,
По градам намотался заграничным,
Но родину пока что не забыл.
Из своего нечаянного края,
Без проводов и радиоволны,
Я слышу: под ударами сгорая,
Ты мотыльком касаешься стены.
Унылых дней обглоданная корка
Да сгоряча привидевшийся взгляд,
И письма невидимки из Нью-Йорка,
Как голуби, к тебе не долетят,
Но сквозь судьбы графитовые тигли,
Что не дают примериться к зиме,
Смотрю на то, чего с тобой достигли,
Украдкой обнимаясь в полутьме.
Беспомощных поддержка и опора,
Гроза вождей, заступница больных,
Как бабочка в плену у мухомора,
Не замечая хворостей своих,
С огнём неистребляемым играя,
Круша Востока хитрые дворы,
Искусница моя и Навсикая,
Ты отметаешь правила игры,
Угрюмый раб нечаянного слова,
Что будит недовольную молву,
Я в эти дни пишу, как будто снова
Недавно и пронзительно живу.
В той суете, что всем Гермес оставил,
Нам оступиться велено не раз,
И этим те, кто ждёт игры без правил,
Питаются для дьявольских проказ.
И сколько бы ни вздумал говорить я,
Всё ж не за мной ни слово, ни бытьё,
Я верю: безо всякого наитья,
Фортуна с глаз стряхнёт своих тряпьё,
И те, кому жандарм казался другом,
Всей головой окажутся в золе,
Воздастся им по истинным заслугам,
Но ты спроси: на этой ли земле?
За правдой, что беспомощна и боса,
Простой рыбак нагнуться не успел,
Но колесниц тяжёлые колёса
Проедут мимо бренных наших тел,
Твоим щитом прикрытые пустыни
Гроза и град минуют стороной,
Да под кустом, где путник спит доныне,
Простой подснежник явится весной.
01.– 02.07.
Длинная подпись
Не оторвать – хоть лиц без счёта,
Там, где ночами бродит взгляд,
Моих зрачков от этих фото,
Где осень празднует обряд.
Где средь немеркнущего света
Из тёмных выступит ветвей
Моя последняя Джульетта
С двугорбым мостиком бровей.
Вот так осенние сезоны
Лишают разума меня!
Твои ладони невесомы,
И листья сыплются, звеня.
И всё равно, что всюду слякоть,
Что снег растаял на дворе –
Когда ж с тобой ещё калякать
О нашем злом календаре!
Но почему привычной басней
Ложится слово поперёк?
Ведь никого не знать прекрасней
Ни до, ни после этих строк,
Качнётся радугою сходня
Меж наших выдуманных книг:
Я для тебя готов сегодня
Другой смонтировать язык!
Когда сравнение увечно,
Обманы слепят пеленой,
И только ты пребудешь вечно
Моей надеждою земной,
Земного пленница фольварка,
Вселенной сблизила края,
Средь пёстрой осени и парка:
Одна – и всё же ты моя.
04; 06.12.07.
Монолог
N.N.
Вот этой чашей звёздной голубою,
Любимая, укроемся с тобою,
Пока над миром властвует чума,
Ни музыки не надо нам, ни песен:
Есть тайны, от которых гибнет плесень
И вечная смиряется зима.
Пускай не место здесь для упований,
Но не ушами – матрицей желаний
Пульсирующий в теле слышу звон,
И нет пока смятения иного:
Моя звезда взошла сегодня снова,
Чтобы звук твоих приветствовать имён.
Горюют сны над нашими телами,
Каким бы здесь они ни мнились силам,
Им не познать ребяческих проказ,
Я вижу, что затраченное нами
Не канет зря. В глубины ляжет илом
И от людских укрыто будет глаз.
Когда не будет нас на этом свете,
Осколки слов – порознь – услышат дети,
Мир новое спасенье обретёт,
Но ничего не сложится дороже:
Моя рука на этой тёплой коже
И твой чуть задыхающийся рот.
16.12.07.
Укиё-э,
или Картины бренного мира
У Эгейского моря изрезанный край,
И милетский простор для оракулов рай,
Не дадут они впасть в забытьё,
Пред рассветом небесная тает свеча,
Но кипящее масло не тронет плеча –
Здесь сильнее дыханье твоё.
Вечерами не знать ни покоя, ни сна,
Средиземную гладь рассекает волна,
Над лицом перевёрнута бровь,
Вознеси надо мною волшебный фонарь,
Но любовника спящего вдруг не ударь,
Ты – моя неземная любовь.
Приуныла Психея, по чуду скорбя,
Так и буду в грехе я, вдали от тебя,
Ни восторга, ни радости нет,
И молчат изумлённо средь гор и садов
Подневольные жёны и чернь городов
Там, где твой отпечатался след.
У бумаг, с искажённым от злости лицом,
Я не маг, и наверно не стану жрецом,
Как разлука меня ни увечь,
Мотылёк еженощный над хладом чела,
Никакого у нас не осталось угла,
Тщетна песен безумная речь.
Средь осеннего сквера, рубашкой шурша,
Оскорбляя Венеру и страстью дыша...
Как твои несравненны черты!
Над тобою исполнилась воля Творца,
Ионийский светильник горит до конца –
Зря меня не послушалась ты.
Девять дней пролетает до ада любой,
Ахерона прохлада влечёт за собой,
И небес наковальня темна,
Но какой бы тебе ни обещан певец,
Не спеши больше бешеных трогать овец –
Нет на них золотого руна!
Не спасёт Гаутамы Палийский канон
От нетающей драмы и подлых времён,
Пояса Алигьери тесны,
Несуразного брака не примет всерьёз
Махападма-нарака, где лотос-мороз,
И нигде не увидеть жены.
Только Бог наше тёмное примет арго,
Наши дни пересчитаны до одного,
Ни один не напрасен порыв,
Из каких я когда-то достал тебя мест:
Возле самой дороги мерещится крест,
Сверху бабочка, крылья сложив.
И прекрасного тени, лицо и щека,
Где одна среди всех, запрещённых пока,
Проплывут надо мною, клубя,
Пароходом меня не окликнет толпа,
Но когда-нибудь будней спадёт скорлупа,
Чтобы снова прославить тебя.
Январь 2008.
Монолог менестреля
Мне очень далеко до вольтерьянца.
Не мастер декламации и танца,
О чём же говорю теперь с тобой?
Стихи ль – не матерьял для откровенья?
Кто б сосчитал бессонные мгновенья,
Когда мы жили нашей ворожбой?
У повода немало адвокатов,
А ты – средь мушкетёров и пиратов,
Мой тихий омут, благостный наказ,
Как неспокойно наше постоянство
И это восхитительное пьянство,
Когда друг с друга мы не сводим глаз!
Среди полуигрушечных тамтамов,
Пока вокруг ослы возносят хамов,
Что мне ещё сказать тебе, дружок?
Как Достоевский или Добролюбов,
Не завсегдатай я элитных клубов,
И не хожу к Белинскому в кружок.
Мир полон злом. Мала ему кольчуга,
Мы значим всё – но только друг для друга,
А здесь, где демократия в цене,
В порыве озлобления и страсти,
Сказал бы, что меня не любят власти –
Но и они не знают обо мне!
Когда огня не хватит для парома,
Спасёт меня высокая истома,
Но если б даже голос мой затих,
В эпоху торжества Рентгена-Герца
У Сольвейг у моей такое сердце,
Что нам его хватило б на двоих.
Не славы дым – восход над водопадом
Мы раздадим наперсникам и чадам,
И только тем развею я тоску,
Что с ласковой бродил себе трубою
И не бывал довольным сам собою,
И никому не делал в жизни «Ку!»
13 – 17.02.08.
Первый репортаж с гауптвахты
Я, я, я. Что за дикое слово!..
В.Ходасевич.
Неужели я тот же самый…
С.Маршак.
_________________
За окном перепёлка свистит,
У пророков задумчивый вид,
Кипарисы темнеют стеною,
О тебе не сбываются сны,
Я машина для пилки жены,
И не верится – это ль со мною?
То, что фатумом было дано,
Пронеслось, как дурное кино,
Как годов пулемётная лента,
Всё давно на планете старо,
Я работал в патентном бюро,
А на жизнь не давали патента!
Но и это ещё не предел,
Я не всё говорил, что хотел,
А когда вдруг открыли свободу,
И проклюнулась Сампо сквозь мрак,
Вдруг увидел, что старый дурак
Никакому не нужен народу.
Девяносто на сто шестьдесят
Не трагедия. Но – на закат,
И ничем не оспоришь итога,
Сокрушитель идейных врагов,
Супротивился воле богов,
Но потом не ослушался Бога,
Созерцатель дворцов и сирот,
Зря я вышёл из чёрных ворот,
Где трава невидимкою дышит,
Как листы Прозерпины шуршат!
Я хотел бы погладить внучат,
Но Дидона теперь не услышит.
Здесь такой открывается мир,
Что до старости кушай кефир
Да ребёнком броди по Парижу,
Но себе, чужестранец, не лги…
Вот такие, дружок, пироги.
А котят твоих я не увижу.
23.04.08.
Вечерняя песня
С той планеты, где близко не видно Бога,
Но довольно проста до него дорога,
Всем журавликам скромным я шлю привет.
Здесь, где лучшие в мире, читал, пейзажи,
Из окошка выглядывать скучно даже:
Море может быть тёмным, а люди – нет.
Мне давно не писали в анкетах: «Годен»,
Отдых нужен тому, кто всегда свободен,
Эта мысль, как и прежде, весьма близка:
Ни к чему о начальстве радеть, тиране:
Я беру себе отпуск. В места, где ране
Был всё время, не очень спешу пока.
Подбери себе снасть, что и так с тобою –
Много ль дела подправить рюкзак изгою? –
И другую судьбину себе готовь:
Нет мечты, кроме той, что всегда питала:
Если век не добраться до идеала,
Не ищи идеала, ищи любовь!
Рано ангелы в небе сомкнули вежды:
Пусть меня не оставят Его надежды,
Что нехитрому мнятся ещё уму,
Ни прекрасней не выискать, ни моложе,
Я бы мог поменяться с тобою кожей –
Только это богатство тебе к чему?
Впрочем, здесь, где, поверь, не одни блондинки,
Не порвусь на неравные половинки,
И из сердца не выудишь тех, кто врос.
Только почта пока не спешит, бескрыла,
Да хмельная строка по пути застыла,
Как Каренина, целясь под паровоз.
23.07.08.
Пятьдесят строчек для Т.
Воскресный день. Заполненный вдвойне
Маршрут восьмидесятый. В западне
Салона ждешь, пока дойдёт прохлада,
Но вот чуть повернулась голова –
И удержал дыхание едва:
Ведь ты меня, конечно, помнишь, лада!
Жизнь состоит из этих редких встреч,
А остальным способен пренебречь
Тот, кто внезапно, в час довольно ранний,
Покинул свой шалашик или дом
И, случаем нечаянным ведом,
Тебя увидел в этой глухомани.
Пусть дети, муж, счастливая семья –
Да будет так! Но где-то прежде я…
И что с того, что ты летишь, как птица?
Твоей головки солнечный задор
Воспоминанья будит до сих пор
О всех, кого увидеть не случится.
По Ленинской бродившие тогда,
Загробные пасут теперь стада
Иль тратят отпуска на Серенгети,
Рассеяны от Африки до Канн,
Мы очень много диких обезьян
С тех пор перевидали на планете.
Как ты хамсинов здешних ни кори,
Другой Восток полощется внутри…
Всю жизнь одной боявшийся простуды,
Измучивший письмом учителей,
Я закругляю буквы, как еврей,
Учившийся у Бена Иегуды.
Земля мала. А путы бытия
Нам предрекают дальние края,
Где ждёт олень измученную Герду,
Усталого влекут не мятежи,
Здесь непривычны редкие бомжи –
Ведь бомж без языка подобен смерду.
Да, заведенья местные крепки.
Но под чужие звонкие рожки
Упрямая не очень гнётся шея,
Не меньшая тоска меня томит
На пыльных переходах пирамид,
Где не было Христа и Моисея…
Теперь спокойно можно умереть –
Смотрю во след, который не стереть,
Сквозь парк, что отдан южному самбуку,
Как будто на другом краю Земли:
Фигурка грациозная вдали
С барсеткой через плечико и руку.
21.09.08.
Гмар хатима това*
Снова вижу вас здесь я, и вся недолга,
Нептуны поднебесья, ваш верный слуга,
Выпрямляющий спинки изгиб,
Уберите со счётчиков ваших зеро –
Говорящая рыба достала перо,
Невредимой спускается с дыб.
Ведь не зря на закате дарованных лет,
Мне в кунсткамеры снова не нужен билет,
С вурдалаками духа знаком,
Я немногих приятелей здесь помяну,
И из пыток припомню, пожалуй, одну:
Очищенье души кипятком.
Никакой Уленшпигель не будет рождён,
Deine Hand oder Siegel на крае времён,
Ты, чьей милостью столько дышу,
Не оставь только – даже пускай не меня,
Я любимой желаю хорошего дня –
Ты подпишешь, коль я попрошу.
_______________
* – Желаю Вам хорошей подписи (Всевышнего) –
– традиционное пожелание перед Днём искупления.
http://ru.wikipedia.org/wiki/Йом_Кипур
http://www.chassidus.ru/chagim/free/yom_kipur.htm
http://www.machanaim.org/holidays/ynoraim/2.htm
07.10.08.
Долгие проводы
Я сижу себе на пуфике в тапочках,
О своих распухших думаю лапочках,
Но за время голова не болит:
Никакого не даю себе графика
Я, владелец безлимитного трафика
(Кстати, что это такое – лимит?!).
Наших litterae певцы- изучатели,
И чужого вдохновенья искатели,
Заверяю, что ещё не пора…
Вот, пока над нами вороны реяли,
Мне отрезали тебя и приклеили –
Пожелаем им тепла и добра!
Зря на рыночной сбираются площади
Доходяги на подпорченной лошади
Из окрестных озирать тебя сёл,
Уверяю вас, трудяги-приятели:
Мы не лыцари, а дамоискатели,
И супруга дома ждёт – не в халате ли? –
И куда теперь девать, что нашёл?
Ясным днём и даже в темень пречёрную
Вижу милую в гляделку подзорную,
Жаль, что правое хромает крыло,
Средь ночей, от комаров бальзаминовых,
Да красоток, от натуги малиновых,
Не держатель я свечей стеариновых –
А с тобой мне постоянно светло.
У болотного пасусь нынче вывала,
Но в какую бы чащобу ни вывела
Эта пакость под названием жизнь,
Не охочусь я за птицей обыденной,
Мне и синей предостаточно виденной,
Вот она не обернётся ехидиной –
Так не падай, дорогая, держись!
Нам она ещё покажется длинною,
И бренчат по уголкам мандолиною
Воздыхатели твои да князья,
Да и наше бормотанье не выжжено,
Пусть на свете сердца не было ближе нам,
Об одном лишь умоляю униженно:
Не бери меня, как бросишь, в друзья!
Дни вокруг кипят страстями-шекспирами,
Переполнен гадский потрох вампирами,
От уродов по земле не пройти,
Пусть же наглухо все люки задраены,
Но и с этой завалящей окраины,
Где без устали рождаются каины,
Я кричу тебе: «Услышь и прости!».
__________________
Примечание, материалы:
http://etelien.ru/Collection/12/12_00038.htm
http://www.gramota.ru/slovari/argo/
http://www.ucheba.ru/referats/14321.html
http://lenta.ru/articles/2008/10/10/acre/
11.10.08.
Памяти феи Морганы
"Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь"
В.Шекспир. Буря (IV, 1)
______________________________
Бесстрастен путь звезды на небосводе,
Мы – злая суть, противная природе,
И понапрасну рвёмся на Парнас,
Художник, продавай себя дороже!
История всегда одно и тоже,
Тем более про каждого из нас.
Глуха Афина или близорука,
Предательство – суровая наука,
Ему учиться долго, тяжело,
В трёх сотнях миль – Беотия и Фивы,
И оживают древние мотивы,
Где всё давным-давно произошло.
Меж божеством и смертным век препоны,
На полпути к подобию мадонны
Китайская воздвигнута стена
В местах, где не восполнена утрата:
Европа, забывающая брата,
Ещё о Зевсе помнить не должна.
Бредёт Кураж просёлочной дорогой,
Впадая в раж от подлости убогой,
Да нет у ней другого ремесла,
Читал ли Бог Aquinas'а, что в Риме,
Но с нами всё случается, как с ними –
Когда напрасно режутся крыла,
И рушатся воздвигнутые зданья,
Последнее терзаю оправданье,
Чтоб никогда жалеть не смела ты,
Что больше не черкну тебе ни строчки.
Так рвутся офицерские сорочки
На раненым потребные бинты.
Трубили зря лукавые фанфары,
Не пошатнулись старые хибары,
И птичка возвратилась на насест,
Не разорвёт салютами планету:
Ты слишком долго плавала по свету,
Морячка, и других держалась мест.
Пусть матушка колотит в барабаны,
Пока любимой правят Калибаны,
Одним пером её не удержать,
Нет на Земле от подлости скафандра,
И Ариэль сойдёт за Ихтиандра,
Которому позволено дышать.
Но много ль в нас для нежности хотя бы?
Под кипарисом с прялкой бродят бабы,
Пока к одной прозренье не придёт:
Смотрите, старики и новосёлы,
Красавкою отравленные пчёлы
Неправильный налили в кубок мёд!
Немало дней рассасывалось жало,
Мартышкин труд – выдёргивать устало
Отравленные стрелы из груди,
Ведь нет от арканарцев обороны,
Я проворонил лучшие сезоны,
А значит, отпущения не жди.
Конец, как обещалось, в лучшем виде,
И аспиды, нестрашные в Аиде,
Клубятся зря широкою стеной,
Когда по свежевыпавшему снегу
Я собираюсь к Вещему Олегу,
До срока, отведённого не мной.
22.10. – 04.11.08.
* * *
Прекрасен мир! Под небесами
Есть то, над чем не властны сами,
Там вплоть привязана к судьбе
Моя последняя галера:
От Ньепса, Толбота, Дагера –
К тебе, любимая! К тебе.
Как свет рассеян в эти ночи!
Пока, до чудного охочи,
Опять глаза не могут спать,
Я не Кустурица, но всё же
Обскура-курица поможет
Картины прежние достать.
Давно мне рок не портит крови,
Я вещи видывал суровей,
Но, точно сохнущий рубец –
Твой свитер ласкового цвета
И ты, без свитера, где лето
Тебя раздело наконец.
А жизнь ползёт по скорбным нотам,
Ведь мы – насмешка идиотам:
Где б так вдруг слипнуться смогли
Не разделившие простынки? –
Так две сливаются пылинки
В седой космической пыли.
Ни промолчать, ни молвить внятно –
На солнце вздрагивают пятна
Впопад с икаровым крылом,
А здесь, где финик копит сахар,
Какой, скажи, найдётся знахарь,
Чтоб души выжили вдвоём?
Любовь мирволит глуповатым.
Себя вдруг чувствую богатым
На горькой плоскости земной
Владельцем всех сокровищ мира –
Сравню ли золото Эмира
С Голкондой солнечной хмельной?
Так пусть, нелепо и неново,
Несётся дерзостное слово
Сквозь времена и города,
Где, ложь с отчаяньем венчая,
Живёшь, меня не замечая…
Так светит путнику звезда.
21.11.08
Прощание с рождеством
Страна давно исчезнувших чудес,
Грома ещё не падают с небес,
В окне возню приветствуешь сорочью,
Десятое. Январь. Тепло и свет.
И вспышки от снарядов и ракет
Отсюда не видны ни днём, ни ночью.
Меж двух границ, не знавших рождества,
Стрела времён, приметная едва,
Несётся вспять, где мы в покое сонном,
Наш маятник ленив пока и туг:
Кругом война. Но праздники вокруг,
И в доме пахнет рыбой и лимоном.
Не верю я в посмертный ренессанс,
Пока судьба отнять не смеет шанс
Одной тобой дожить, увековечась,
Какой ещё мешать способен страх
Танатоса удерживать в цепях –
Мы хоть на миг задержим эту нечисть.
Буонарроти Страшного суда,
Не вознесёте грешников туда,
Где спит людей безоблачная раса,
Но, сквозь Луны бесчувственную ртуть,
Согрели нас, предсказывая путь,
Два демона – Максвелла и Лапласа.
Как чехи Святовацлавский xорал,
Вдыхал тебя, по каплям принимал
Сердечно, внутривенно и подкожно,
Когда соединяла только тьма,
Сходил я не от ревности с ума,
Но от любви. А в ней такое можно.
Меропа из плеядного шатра,
Уже и ты со мною, как сестра,
Чей голос вслед прокатится устало,
Потоков электронных чудеса –
Как кораблей сожжённых паруса,
Но веры нет, что счастье миновало.
10.01.09.
* * *
Пусть за гранями этого мира
Ждёт уютная после квартира,
Нет в сомненьях особой нужды –
Внук докажет и взрослые дети:
Я не зря появился на свете,
И простые оставил следы.
Что сильней вдохновенья кудели?
Было всё – но на самом ли деле?
И сегодня, неправду губя,
Разделяя посевы и всходы,
Я листаю далёкие годы,
С недоверьем читая себя.
Надоевшая рифма привычки,
Милионы значков обезлички…
Но с корявой пометкой "celeb…"
Из глубокого анабиоза
Выползает суровая проза,
Словно вязкий родительский хлеб.
Не пишите стихов, остолопы:
Наша жизнь не сминается в стопы
И пружинит, как старый диван,
Пусть родные простят меня бабы,
Можно с прозою спорить хотя бы –
А стихи – элитарный туман.
На ходу конструируя слово,
Я по тропам скачу безголово,
Мне "кирпич" – точно памятный знак,
Пусть в искусстве я полный невежда,
Но несёт меня снова надежда
На любовь, без которой никак.
А под утро, от Гринвича справа,
Где нежна ты, дерзка, и лукава,
С континента, где всё решено,
Презирая чужие пороги,
От упрямой моей недотроги
Золотое струится вино.
17.06.09.
Мореходная школа
Дни мои безутешны и странны:
Заливают волной океаны
Обгорелое детство земли,
Но из каждого вижу рассвета
Незабвенное озеро это,
Где дымились мои корабли.
Я ли, следуя сумраком душным,
Задыхался в пространстве воздушном
Ради здешних сионских хором?
Нам с тобою, любовь, не пристало
Графомански вытапливать сало
Из гусиного пуха с пером.
Ночью времени двигаться тяжко:
Как красавицы зябкой рубашка,
Повседневности кромка видна,
До растаянья сна за мгновенье
Незнакомой лазоревки пенье
Окликает меня из окна.
С умиленьем, всё менее честным,
Я блуждаю по улицам местным,
Поминая известную мать,
Что задумано – век измочалил,
Никуда я пока не причалил,
Да и берега всё не видать.
Без разбора прозванья и чина
Принимает морская пучина
Боевой сохраняющих дух,
Замолчала волшебная птица –
Но о том, что обрывками снится,
Невозможно рассказывать вслух.
Там, в своём утопическом бреде,
От победы шагаю к победе,
Но в угрюмой тени батарей
На меня не посмотрит Шарлотта –
Я матрос разорённого флота
И хмельных неизвестных морей.
Повелители духа и плоти,
Просто так, за здорово живёте,
Не сносите безумцу башку!
Заклинанья бессильны и маги,
И несёт мой дворец из бумаги
День и ночь к одному островку.
Лишь на нём, под ворчанье скупое –
("Что ж ты, милый мой, счастье какое…"),
Оживёт, чтобы в лет ворожбе
О случившейся грезить эклоге…
Ну, а если рванёт по дороге –
Это будет дорога к тебе.
24 – 26.06.09.
Письмо в кувшине
… Ещё понимаешь, любезнейший Волька,
Здесь девочки в шортах, а изредка – только,
Арбуз – с великанский кулак,
Незлые тут водятся кошки-собаки,
И все уважают дорожные знаки,
Но всё-таки – что-то не так.
Здесь носят цицит, повышаются в чине,
И можно объехать страну на машине,
Чтоб горький искать огурец –
И всё ж не найти; а по радио песни,
Где Зыкина часто Земфиры чудесней.
Но льют, когда надо, свинец.
Земля, где девчонки – простые солдаты,
Где всё не кончаются, точно стигматы,
Родимые пятна на ней,
Ужасно, что мы не в гостях и не дома,
Что трудно врезается "сено – солома",
(Хоть дома бывало трудней.)
Порой вспоминаю, с величием Креза:
Здесь много умнейшего в мире железа,
И Эйхман тут отдал концы,
Здесь нилусов нет. Под кустом маттиолы
Другие листали всегда протоколы
Сионской земли мудрецы.
Здесь мало для радости, всё для печали,
Забыть бы о том, что любили вначале,
Но в долгой ночной тишине,
Когда без причины становится жутко,
Я помню: осталась на родине Людка,
(Сегодня увидел во сне.)
Я стар. Борода моя тощею стала,
Как много хотел, да исполнилось мало,
Но пусть даже двигаться – в лом:
На этой земле, у Господнего трона,
Мне кажется жизнь измышленьем Платона,
А прочее всё – волшебством.
01.07.09. – 02.07.09.
Стихи для Гали
Г.Ч.
Нынче утром вспомнилось нежданно:
Где-то есть читательница. Странно –
В наше время доброе – смешно,
Пусть полна набросками котомка –
Здравствуй, незнакомая знакомка,
Мы не говорили так давно!
Редких посетителей лелея,
Всё равно не стану лить елея
Или петь про лондонский сырой…
Я, как все счастливчики на свете,
Тоже подключён к незримой сети,
Правда, током бьёт она порой.
Есть ещё любители простого,
Злого человеческого слова,
Но не всё, как водится, про них,
И пока меня читаешь, Галя,
Я перевожу себя на Брайля
Или на язык глухонемых.
Не свои пусть мерю сапоги я *,
Не тебе – чтоб поняли другие:
Зря трубит Мюнхгаузен в рожок:
Сколь ни укрывай себя брезентом,
Сам себе exegi monumentum** –
Нет другого выхода, дружок!
___________
Примечания:
* – есть пословица на иврите: " в чужих
(больших не по размеру) ботинках"…
**– http://ru.wikipedia.org/wiki/Exegi_monumentum
01 – 30.08.09.
Ода мышеловке
Для жадного настойчивого взора,
Ночного не потребуешь дозора,
Но и не всё потеряно сейчас:
Там, где людей сжирают с аппетитом,
Пробел вестей сменяется петитом,
И радостно ему внимает глаз.
Летучие, как то ни странно, птицы,
Из самолётов делают гробницы,
Небесное мешая молоко,
Ни дудочки не дали нам, ни трости,
А крысы всё заглядывают в гости –
До Гаммельна обоим далеко.
Словечко за словечком, там, где песни
Пусть не поёшь – на чуточку воскресни,
Чтоб я признал себя богатырём,
Какой бы вздор ни выбросил с орбиты,
Не стоит нас любить за то, что мыты,
Накормлены – и всё-таки умрём!
Как губка не удерживает воду,
Пропитывая полую породу
В любой жаре, пустыне ли, горах,
Немало б мог ещё тебе сказать я,
Когда бы не большие наши братья
С орлиными когтями в кобурах.
03.09.09.
Синтон для Воробья
Меня уже не выпишут. Беги…
http://www.stihi.ru/2009/10/14/2548
Ленка Воробей. Субтитры
__________________________
Ещё одна картинка из беды…
Свеча, больница, ночь, её следы,
Так горку снега мнут автомобили.
За ловлей блох не виден ледоход:
Когда мои стихи уйдут в народ,
Твои в нём все останутся, как были.
За пазухой, где сухо и тепло,
(Хоть в чём-то в этом мире повезло),
Прочитанного н'ошу, как веригу…
Мы здесь не очень близко от армян,
(Армянский не считаю ресторан),
Но и у нас есть Тот, Кто пишет в Книгу.
Не убежать – а надо бы, ребя…
И пусть всё так же машут на тебя
Монашки с кондуитами: "Порочно!",
Нежёваному слову есть цена,
И мы ещё увидим времена…
Ты, Ленка, есть нетленка. Это точно.
Что из твоей возьмут они строки?
"Обломки слов"**, "Реальности куски"** –
Да на хрен им – хотя, наверно, надо,
Чтоб чувствовать себя на высоте,
На тёплой укрываются плите
Блондинки из резного шоколада.
И правда – всё безумная игра,
Любимой, помню, будто бы вчера
Я нежных настрогал абецедарий…
Проверено: Всему своя цена,
Аверина, не будет нам кина, ***
А будет ихний долбаный сценарий.
Но всё же снова ставлю на зеро,
"Води, води, весёлое перо"* –
Не ты ли так когда-то говорила?
Нет, это Валя, кажется, Некра…
Я сам бы это принял на ура,
Да у пера кончаются чернила.
И всё-таки, пока не склюнет глаза
Последнего стервятника зараза,
Сквозь листья фиолетовых рябин
Поднимем безо всякого усилья
У моря отвалившиеся крылья,
Но ангелов не видно… из глубин.
____________
Материалы и ссылки:
* –
http://www.stihi.ru/2007/11/27/2581
Води, води веселое перо...
Валя Некрасова
** – Названия стихов Л.В.
***– "Кина не будет".
http://www.stihi.ru/2005/10/09-215
Ленка Воробей
http://ru.wikipedia.org/wiki/Грох/_(мифология)
14.10.09.
Разговор со старой мельницей
Ты помнишь – пятьдесят четвёртый год,
Как весело ходил к тебе народ,
Знакомый весь, до крапинок на коже,
Там, где сейчас безрадостно зело,
Когда-то было городом село,
Наоборот ли – всё равно похоже,
Там подрастали овцы во дворах,
В том городке, где милый нынче прах
Да пыль воспоминаний, невесома,
Ты, скромная, стояла на воде,
И мы родней не видели нигде,
Поскольку это было возле дома.
Ты, может быть, слегка удивлена –
Какого, верно думаешь, рожна
Твои сегодня вспомнились колоды…
Но со Святой пишу тебе Земли –
О ней, какую ересь ни мели,
Всегда любые помнили народы...
Мы обходили тесные дворы,
Готовили нехитрые дары,
(Кто знал тогда про "Грюндиг" и "Хитачи"?),
Сегодня тех игрушек больше нет –
То шпаги, то простейший пистолет –
И пальцы отрываются иначе!
Без нас вождей менялась череда…
Но мы о них не думали тогда,
Лишь Левитан поигрывал басами,
Сегодня вам – смешные пустяки,
Но я прекрасно помню "Огоньки"
С проколотыми вражьими глазами!
Фантазии включались по ночам,
Мы у реки откапывали хлам,
Прибрежные осваивали кручи,
Русалки ворожили из глубин
Не там и не тогда, но был один
Опередивший будущее случай...
И вот теперь, под занавес почти,
За беспокойство нудное прости,
Спрошу с непроходящим комом в горле:
К чему сейчас изношенная плоть?
Сумел ли сам я столько намолоть,
Чтоб жернова твои не перетёрли?
Зачем я увидал тебя, скажи,
Через крутые эти рубежи,
Где до конца не выстоял дозора?
Не оставляй в насмешку голытьбе...
И мельница ответила: Тебе
я расскажу. Но, может быть, нескоро.
15.10.09.
Любовная песня 2030 года
– Любимая! Ты свет моих очей,
Так освети ничтожность тех ночей,
Что без тебя доныне были мрачны,
Ещё не время дверь открыть гонцу,
Но твоему суровому отцу
Я договор отправил утром брачный.
Из вереска сошью тебе чадру,
В расцвеченный гарем тебя запру
И сказок не потребую в награду.
Браслеты дам тебе и башмачки,
И будут лучших тканей уголки
Скрывать тебя от жаждущего взгляда.
А чепчик твой, что меньше, чем блоха,
Позорен для супруги пастуха,
Так выбрось эту жалкую заразу!
Ещё немало надо нам пройти,
На нашем дивном шёлковом пути
Не отдохнём мы, Мэрилин, ни разу.
– Как твой кинжал добычлив и остёр!
Я дом свой, и кузенов, и сестёр,
Забуду, точно мрачную Валгаллу...
Среди крутых и грозных наших скал
Мой милый стадо блеющее гнал
Из Кандагара дальше, к перевалу.
16.10.09.