От той же подружки Ирука знала, что каждый день в первом (традиционное название для отдела КГБ при любом учреждении – прим. для тех, кто родился позже эпохи развитого социализма) отделе Представительства СССР при ООН его немногочисленным официальным (потому как было множество неофициальных помощников, доносчиков и т.д.) приходилось читать несколько килограмм бумаг, которые свидетельствовали как минимум о неполном моральном соответствии и самих приехавших в США советских граждан, и членов семей, то есть жен. Писали без устали, старательно и пунктуально, в частности, о том, что некто Х. читал «Плэйбой», некто У. ходил на стриптиз, а Z. и вовсе распоясался – позволил себе рассказать анекдот весьма и весьма сомнительного содержания. Конечно, писали о том, что определенные лица берут в русскоязычной библиотеке Нью-Йорка романы Набокова и опусы Солженицына, а также о состоявшихся и намечающихся романах между молодыми переводчиками и женами других переводчиков, а также безмужними машинистками.
Причем, подход тут был универсальный и социально обоснованный – высылали всегда семью пролетарского происхождения. А «сынков» и «дочек» мягко журили и оставляли. Был, например, скромный, работящий парнишка с молодой интересной женой. Сам пробился. А жена, как назло, спуталась с номенклатурным шалопаем. И все – конец карьеры, с мотивировочкой «плохо следил за женой».
Номенклатурные "сынки", к слову сказать, хоть и привыкли к хорошей жизни, но иногда были такими неадекватно жадными, как будто впервые увидели кусок хлеба с маслом. Работал там переводчиком сын Генерального прокурора Руденко и была у него жена, беременная двойней. И послали его на месяц в командировку – то ли в Каракас, то ли в Женеву. Он оставил жене беременной денег из расчета доллар в день (получая больше тысячи + командировочные), и бедняжка упала в голодный обморок. Во всяком случае, такой диагноз был поставлен врачом.
На Ируку весомый донос написали один раз. Дед ей подарил фамильные серьги с изумрудами. Она одела на вечер в честь годовщины Октября в Представительстве. Черное вечернее платье, тонкая талия, серьги с изумрудами и зеленые глаза – смотрелось неплохо. А через несколько дней Николая вызвали в первый отдел – кляуза, мол, что серьги дорогие продали американцам. Потащил, продемонстрировал… Книжки Ирука все прочла, какие могла. Но всегда прятала под подушку. Из гостиницы у Центрального парка перебрались сначала в небогатый райончик Флашинг, а потом загород (уже родился сын Алеша) в Нью-Рошель - маленький городок у залива. Жили всегда маленькой колонией – по 10-12 семей. Все молодые, у многих малыши. Мамы кооперируются. С американцами общаться нельзя. По выходным совместные мероприятия. Дружили. Но кто-то постоянно «стучал». И вечный вопрос – кто? По молодости думали на самого жадного. Или самого угрюмого. Дураки!
И Николаю было несладко. Как секретарь «физкультурной» (комсомольской) организации он в определенной степени отвечал за подопечных «физкультурников». Следовательно, должен был «сигнализировать». На мелочи типа «Плэйбоя» он не разменивался (тем более что и сам грешил втихаря), а вот хроническое безделье на работе какого-нибудь добродушного "сынка", алкоголизм в тяжелой стадии – тут он начинал маяться месяцами, не спать, не есть. И в итоге шел докладывать, но, конечно, в числе последних….
Всего боялись – и своих, и чужих.
На несколько лет раньше нас приехал очень талантливый переводчик Валера В. Порядочный человек. Тоже пробился сам. Вернулся в Москву. Занял в МИДе неплохой пост. Ирукин Николай хотел с него жизнь делать. И вот этот Валера приехал на недельку в командировку. Привез письма, гостинцы, был готов отвезти в Москву письма и гостинцы. В последний день собрались близкие друзья его провожать, принесли письма и подарки для передачи. Дело было в Представительстве. А он пил. И сердце было больное. И помер посреди пьянки. И все разбежались, как крысы. Даже врача не вызвали…
Представительские завидовали переводчикам. Переводчики жили на воле. Зарплата у них была выше, хотя большую часть отдавали Родине. Контракт с ООН бессрочный. Но советские жили там по 5 лет. Иногда не хотели возвращаться. Бросали на стол партбилет и оставались жить и работать в Н.Й.. И груз на пароходе можно было бесплатно отправлять – до тонны. Поэтому представительские шли на поклон к ооновским и просили взять пару коробок. В представительстве работал водитель, обладавший уникальной способностью утрамбовывать шубки из искусственного меха. Представительские шли в Даун-таун на Яшкин стрит, в Колькин магазин. Там у Кольки покупали шубы по 35 долларов. Водитель их утрамбовывал. Шубы закладывали в коробки ооновским, везли в Москву. Отмачивали в ванной, а потом, распушив и расчесав, родня выгодно продавала и покупала еще одну люстру или золотую цЕпочку.
Зато представительские жены имели больше шансов устроиться на работу. Естественно, в Представительстве и низовую.
А жены ооновских, если знали язык, могли только бесплатно переводить для Представительства статьи из американских газет. Чем Ирука и занималась. А статьи все были про НЛО и инопланетян – на чем они прилетели, как выглядели, кого и зачем забрали с собой. В то время Ирука знала про инопланетян практически все.
Конечно, были в той жизни и светлые моменты, и более-менее прочные дружбы.
Но Ируке стало казаться, что это ее забрали на НЛО. И пора возвращаться на Землю. И она твердо решила вернуться. Навсегда.