Роман-поэма "Демидовы"
Прокофий твердо закрепился
В своей излюбленной Москве,
Здесь род демидовский крутился,
Царь-Пётр речи вёл в Кремле.
Доволен был он «хлебосольной»,
Где мог в безбедности чудить,
Всегда богатое застолье,
Чтоб душу в праздности излить.
Любить без памяти и вволю,
Гулять на тысячу в загул,
Вот таково оно раздолье,
Когда есть деньги и посул.
Не раз Москва в огне сгорала,
Пожар строенья поглощал,
Но вновь свой облик обретала,
Дворянский люд здесь процветал.
Лишь неизменной оставалась
Стена высокого Кремля,
И очертанья сохранялись,
Блестели солнцем купола.
На фоне роскоши зеленой
Убогость с крайней нищетой,
Ходили важные вельможи,
Слонялись бедные гурьбой.
Везде разбросаны усадьбы,
Сады богатые цветут,
Псари, арапы, няньки, дяди
Порядок в строгости блюдут.
Москва заметно оживлялась,
Когда ступали холода,
Купцы веселью предавались,
Опустошались погреба.
Дом на Басманной по наследству
Был в запустении и тоске,
Не находил Прокофий места
Жил, словно в каменной стене.
Искал почета он и славы,
Хотел затмить столичный люд,
Устроить жизнь, себе по нраву,
Да наверстать ушедший путь.
И взялся барин за работу,
Объездил улицы Москвы,
И после долгого разбора
Обосновался у реки.
Привольно принялся за дело,
Задумал здесь возвысить сад,
Построить пышное палаццо,
Чтобы затмить столичный град.
Везли заморские деревья,
Цветы невиданной красы,
Птиц, издающих звонко трели,
Животных с разных стран земли.
Два года стройка продолжалась,
На берегу предстал дворец,
Вся зелень пышно разрасталась
Для искушения сердец.
Оранжереи в белой краске,
Кустарник, редкие цветы,
И лебедь белый, будто в сказке
Плыл по проточному пути.
Ходил Прокофий по владеньям,
Взор предавался красоте,
И любовался с наслажденьем
Невыразимой чистоте.
Рядами грядки расстелились,
Цветы дарили аромат,
По листьям капельки струились,
Благоухал нескучный сад.
В прекрасный день, кабальный Стёпка
Прибёг с Урала, прямо в дом,
Перемахнул чрез тын неробко,
Дал для Прокофия поклон.
Прокофий будто растерялся:
«Откуда ты пришел варнак?
Никак в бега сейчас подался?
Допёр ведь этакий батрак».
«Пришел к вам барин с челобитной,
С Невьянска шел в пыли дорог,
Жизнь наша горюшком разбита,
Везде стяжательства, оброк».
Смекнул хозяин в опасении:
"А вдруг пырнет в бока ножом?
И закричал, как угорелый:
Сюда поди-ка, Охломон!"
Из гущи зелени явился
Телохранитель в дюжий рост.
И где же ты запропастился -
Несносный, глупый, серый пес?
Гляди, что делается ныне -
Варнак чрез тын перемахнул,
Да применить хотел он силу,
А ты и глазом и не моргнул!»
«О, боже батюшка, виновен»!
«Молчи! – Притопнул господин, -
Круши-ка подлого до крови!
Ах ты подонок, сукин сын!»
Сжав кулаки, скрестились руки,
Сошлись противники в бою,
Телохранитель скалил зубы,
Бил рудокопщик по лицу.
«Ну и подлец! И что за глотка!
Умеешь плут достойно бить», -
Кричал Прокофий громко Степке,
Чтоб Охломона проучить.
Тела схватились в ярой схватке,
Вдруг Степка тело приподнял,
И бросил с силою на грядки,
Отробил службою шакал.
На крик народ оборотился,
И принесли бадью с водой,
Демидов смехом разразился,
На сём и был закончен бой.
Беглец был в долгом ожидании,
Прочел хозяин манифест,
Письмом ответным в наказанье
С холопом слал угрозы – весть.
Ворота сада распахнулись
Для всех желающих гостей,
От счастья дамы встрепенулись
В цветах разбросанных аллей.
Росли кувшинки, анемоны -
Узором яркого ковра,
Пылали красные пионы,
Соцветьем била резеда.
Под солнцем статуи ютились -
Стоял Адонис, Геркулес,
И дамы роскошью дивились
Под пёстрым кружевом небес.
продолжение следует...