Я уезжаю в глушь. Не шли своих ищеек.
В деревне у родни мне сыщется постой.
На матрице любви нет выживших ячеек:
всё выжжено к чертям шипящей кислотой.
Вот дом. Здесь дядька мой жил пьяницей и вором,
сбывая за гроши похищенный цветмет.
"Скончался с бодуна. Под утро. Под забором." —
мне кратко провещал замасленный сосед.
Что ж, буду поминать. И перезагружаться.
Прекрасен мой союз с бутылью первача.
Входи же, листопад, кружась в безумном танце,
мы будем пить и петь, пока горит свеча.
Смешались времена, и мысли растрепались,
и тянет то дремать, а то — опять в полёт.
А лужа во дворе, как маленький Солярис,
фантомов по ночам исправно шлёт и шлёт.
Они едят мой суп и спят в моей постели —
и жёны, и друзья... "Зачем ты нас забыл?!"
Ах, трупики тех чувств давно уже истлели
в подвале потайном затопленной судьбы.
Нигде покоя нет! Не говоря о счастье.
А воля - тут, со мной, да только вот горчит.
Я обречён всегда куда-то мчаться, мчаться —
вживили мне, видать, скитаний вечных чип.
А впрочем, наплевать! Седлаю астероид
Наездником лихим, сжимая шенкеля.
В наушниках, как мышь, копается Pink Floyd
анапестом Луны.
Лечу на ноту "ля"...