Когда Адмиралтейская игла,
как бабочку, пришпилит жизнь твою
в альбоме чьей-то памяти недолгой.
Когда на ухо тихо: «Отжила
ты, матушка. Слышь, упокой поют,
слышь?» – разевают пасти кривотолков
хабалки у подъездов и столов,
открытых настежь и накрытых наспех.
И памятью палят из всех стволов
друзья, осоловевшие несчастьем.
Когда вскользь, удивлением в глазу,
ответит тот, кого ты так любила:
«Уже.. ушла?» И куцую слезу
попробует пролить. Ан нет! Не в силах.
Когда бабахнет пушечный салют:
от Петропавловки до Подмосковья…
Вот тут тебя навеки отпоют:
нальют и выпьют, и опять нальют…
И кто традиционно, кто с любовью –
враз захмелеют!
Ты их всех прости.
В особенности тех, что не простили
Не искушай души, мол, Бог простит…
Вдруг не простит?... Ты душу отпусти.
Жалей, любя. Так (помнишь?) из горсти
разжатой слов и строф птенцы кормились.
Их жизнь накормит.
Если смерть постиг –
тебе теперь с Любовью по пути.