Читаю стихи.
Смакую построчно.
Морзянкою точки
С тире. Многоточья –
Вишнями очи.
Кавычки –
Гремящие спички.
Запятые
И прочие столбы верстовые.
И буковки, буковки, буковки…
Горсткою,
Стайкою.
Цветные,
Резные.
Звонкие – бубенцами,
И войлочные глухие.
Красная «М»
И синяя «Э»…
И все еще где-то,
В какой-то стране
Сидят и сидят подружки А и Б
На трубе.
Обрывки скороговорок,
Голая правда оговорок,
Суровый рок в сорок,
Букваря первый урок,
И первая любовь в свой срок –
Всё читается между строк.
Вольный трепещет стих
Пульсом под чуткой рукою
Рваной строкою
Со сбоем.
Или с курантовым боем
Ровный катрен за катреном
Парадным шагает строем.
А то тягомотной длиннющей строкой в тебя бабахнет так, что заложит нос.
И покажется, что тянешь ты воз
Со скарбом ненужных слов.
И уже ты готов
"Дойти до ручки",
Но все еще нет спасительной точки,
Ты трешь в нетерпении мочки.
Но тянутся лентою (пулеметною) строчки.
А где-то стих. Белый. Изящной снежинкой,
Прозрачною льдинкой,
Соленой слезинкой
Падает на белый лист.
Белое на белом…
Слог чист.
Пиррихии бабочками летают,
летают
И вздохами тают,
тают…
А спондей-дуралей
Вылезает,
Ужом в строку вползает,
Как камень, спотыкает…
Трехэтажные… ямбы
(Тряхнул стариною сам бы…)
Хореи хоралами…
А тут лист кораллами
Усыпан. И амфибрахии,
Как амфибии плавают
Текучими сгустками алыми.
Анапест перстами с перстнями куда-то указывает,
Наверное, на дактиль показывает.
Как будто хочет сказать: «Смотрите, Читатель, это – Дактиль.
Дактиль, познакомьтесь, это – Читатель».
А вот узкоглазое хокку восточным ветром принесло.
Выпячивая все свои семнадцать слогов,
Оно так гордится своим стерильным минимализмом
И, кажется, что приоткрывает философских тайн покров
Без всяческих «-измов»
И бансаев ремесло.
Или вдруг рубаи.
Пряным повеет базаром,
Ходжа Насреддин читает стихи,
Раздавая Истины самоцветы даром.
Триолеты,
Терцеты,
Канцоны,
Сонеты…
И бардовские куплеты,
куплеты
В дымку романтики одеты:
Кто в свитере вязаном, пропахшем костерком,
С рюкзаком…
Кто в цветастых ситцах
Поет о полуопущенных ресницах;
А кто в шляпе с полями,
В пальто
Бредет по осенним улицам до метро.
Газели смотрят миндалевидными глазами
И что-то шепчут карминными устами.
И над всеми властвует
Гордо и бесстрастно
Она,
ОНА –
Её Величество Рифма.
И только стих белый, ангельски чист,
Да еще верлибр-анархист
Ей не подвластны
И без нее прекрасны.
И слайдами образы,
Куски голограммы…
Ирония Гафтовой эпиграммы,
Есенина синь,
И горечью терпкой полынь –
Проси - не проси ее: «Сгинь!»
И вдруг инфрокрасным теплынь
Окатит нежданной волною.
И стих уведет за собою
К шипящему пеной прибою…
Пушкинское совершенство,
И Фета блаженство,
И Блока серебряное сердце,
И плагиаторов инерции
Что-то и где-то со звуками «скерцо».
Слащавый всхлип –
В сопли "романтики" влип.
Калейдоскопом клип
Неоконченных фраз и поз.
И тут же рифмуются «роз» и «мороз»
(Ну, надоело до слез!)
И вдруг всерьез
Хлесткими,
Колкими,
Иголками
Слов
Пробирает этот самый «мороз» до основ.
Отрываю я двери в миры:
Муры, мишуры и муштры,
Хрустально-звенящие,
Сказочные и настоящие,
Надрывные, депрессивные,
Циничные и наивные
Открываю я двери в иные миры,
Читая стихи.