Он погладил ладошкой, шепнув: «До чего же ты дура»
в глубине чердака, где они оказались вдвоём.
Огляделся вокруг озабоченно, быстро и хмуро
посмотрел на часы, на разбитый оконный проём.
А ладошкой – согрел! На какое-то фото в конверте
снова мельком взглянул, покосившись на тени в окне.
В тишине пауки после секса готовились к смерти,
воробьиха дремала на яйцах с мечтой о весне.
Не ладошка – огонь. И она от неё потеплела,
от людского тепла разогрелась, как печка, в момент
и готова была для него сделать всё, что умела.
Он подумал, взглянул на часы, обнажил инструмент.
А затем одарил потеплевшим, приветливым взором,
будто именно с нею делил чердаки сотни раз.
«Точно дура», – сказал. Зарядил, передернул затвор он...
И нажал на курок, а она полетела, смеясь.
26.10.2009 г.