У тебя в кармане пусто, у тебя больные детки,
Ты читаешь не романы, а пивные этикетки,
Я кричу тебе:"До встречи!" и жаргонствую:"Покеда!"
Ждёт меня убитый вечер и безмозглые скинхеды.
Нам влюбляться не пристало, непривычно, просто глупо,
Для приличия осталось побывать прохладным трупом,
Потому что здесь Россия, а не мытая Европа,
Потому что здесь не любят длинноносых "черножопых".
Расчертят по силуэту, раскрошатся школьным мелом,
Как опасно быть поэтом, а тем паче загорелым,
Ты запьёшь лечебной водкой седативные таблетки
И закуришь на ступеньках хоть и лестничной, но клетки.
Не пишу, не сочиняю, не забочусь, не радею,
На фортуну не пеняю, и от страха не потею,
Вечный странник между раем и шлагбаумом от ада -
Обладатель и владелец приключенческого зада.
***
Шахтёр Шахтёр Шахтёрович отправился в забой,
А пидор Лев Егорович отправился за boy,
Приятно погружение, ведь жизнь у всех одна,
В которой надо вычерпать полезное со дна.
Пилот Пилот Пилотович поднялся в небеса,
А пидор Лев Егорович космически поссал,
Приятно поднимание и звёзд ночной полёт,
Не упустить полезное с заоблачных высот.
Герой Герой Героевич прожил геройски жизнь,
А пидор Лев Егорович на это положил,
Но каждый по отдельности практически герой,
Которого отечество имеет в геморрой...
***
Мы заблудились и в кустах нашли рояль.
Он улыбался белоклавишно-нечисто,
В нём под крылом лежали кости пианиста,
Который пел о том, что прошлого не жаль.
Коль выдал бог и съела местная свинья,
(Он был давно уже в её голодном вкусе),
Погиб творец незабываемых перкуссий
И ненавистник музыкального вранья.
Ему подходит по размеру белый гроб.
В реальной жизни слишком много чёрных клавиш.
Не повторишь, а то, что было не поправишь.
Талант не вырубишь на плахе топором.
Бьют молоточками сердца, а струны - праль,
Когда на правую педаль поставлю ногу,
Скрипичный ключ откроет новую дорогу...
Мы заблудились и в кустах нашли рояль.
***
Ампутация всего, раз и ша,
Выплывает расписная душа,
Гомогенная, ведь нет в ней долей,
Лишь наличие фантомных болей.
И куда теперь без тела идти?
Как фантомный заглушить аппетит?
Тише омута и ниже травы
Вечный вакуум былой головы.
Для чего же, почему или для
Все суставы по привычке болят?
Без одежды, но уже не нагой,
Я в жестокий этот мир ни ногой...
***
Шел дождь в моей душе по прошлым наслажденьям,
Те лужи из любви морозил Новый Год,
В них после наступал весенний день рожденья,
Мгновенно проскользнув - проклятый гололёд!
Защитнейший цинизм с шипованной резиной,
Сцепил меня со льдом бездушнейших погод,
В зеркальности катка двойник с печальной миной
Мгновенно проскользнул - проклятый гололёд.
Трубач моей судьбы, вокруг собачий холод!
Позволь мне избежать минорнейшей из нот!
Мундштук примёрз к губам, воспоминаний город
Мгновенно проскользнул - проклятый гололёд...
***
Ты идёшь по мИру, я шагаю пО миру,
Мне в твоей квартире не найти угла,
В оперу под вечер, я ж под утро к оперу:
Две различных Вены - лишь в одной игла.
Вплавь, как ни старайся, не догонишь катера,
Парус одинокий хуже чем мотор,
Ты читаешь оды, я ругаюсь матерно,
Бьюсь в тобой навечно запертые тор.
В самом крепком пиве не хватает градусов,
Чтобы превратиться в лёгкое вино.
Я срываюсь насмерть, на полёт порадуйся:
Слишком поднебесно вхожее окно.
***
Кленовый жёлтый лист застрял в машинной щётке,
Отсчитывал дожди осенний метроном,
Закашлялся мотор, как в приступе чехотки,
Пред тем, как рассказать, как в слякоть Сирано.
Уж лучше белый снег, чем лысая резина,
В предчувствии зимы послушно замер зал,
В ганноверской степи безликих магазинов
Безденежный ямщик от страха замерзал.
На грязном пятачке бал листика цветного...
Планеты впереди, но только после дам.
Дурная у свинца баллистика, но снова
Я двигаюсь вперёд по собственным следам.
***
Печаль свинцово-неподъёмно тяжела,
И капли по стеклу: не слёзы - пули,
И чувства к прежнему давно уже уснули,
И всем до фонаря твои дела.
Бродяче вброд бредёт по лужам кошка,
Она чуть-чуть домашня, чуть дика,
Ей нужно иногда наверняка
Лишь теплоты и нежности немножко.
Но наглухо закрыты двери, окна,
Дымит теплом каминным дымоход,
Как будто уходящий пароход,
От утопающёй. Придётся долго мокнуть
И ощущать, что никому не нужен
Кошачий взгляд, урчание и гибкость,
Повсюду только холодность и липкость
Тех, кто хотел бы пригласить на ужин,
Который плавно в завтрак превратится,
А может быть я сплю, и всё мне снится?...
***
Когда напьёшься - хочется курить
И отдаваться похоти до грыжи.
Что Бог послал? Желанье самой рыжей,
Что как на грех, не грех и повторить.
Когда напьёшься - хочется блевать
И обниматься с грустью унитаза.
Его сестра - хрустальнейшая ваза,
Где запах роз, что стоит поливать.
Насытив плоть закуской и водой
Они склонятся к кромке увяданья.
Последний день июльского свиданья
Сплёл рыжий шёлк с курчавой бородой.
***
Не стой под стрелой, что не видишь знака?
Не стой между деревом и собакой,
Не стой, не пытайся, война, брось, Тито...
И на снисхождение не рассчиты...
Не стой, агрессивность уже в утробе,
Позволь им красиво себя угробить,
Они умирают конечно стоя,
Их даже потом хоронить не стоит.
Не стой, поднимаясь не с той ножищи,
Скажи, в этой драке чего ты ищешь?
Подарят всю кожу потомкам гуси,
Ведь мир остаётся для тех, кто струсил...
***
Всё нормально, ни луны, ни даже месяца,
Всё нормально, только хочется повеситься
От безрадостности пресно-диетической
И какой-то жизни среднестатистической.
Всё нормально, всё плетётся по окружности,
Всё нормально, осознание ненужности
И смешной какой-то внутренней вельможности
Неосознаной фортунной невозможности.
Всё нормально до блевотного и тошного,
Всё нормально из проигранного прошлого,
Безнадёжно, что обхаживал, выращивал,
Опускается в помойку настоящего.
Всё нормально, подсердечное и венное
Настроение предвинное отменое,
Чтобы снова запечататься в туманное,
Алкогольное граненно-многогранное.
Всё нормально, всё нормально тем не менее,
Подшофешофе-шальное настроение
Под вечерне-телевизорно-диванное,
Мани-мани-недостаточно карманное.
Всё нормально для простого гуманоида,
Настроения запляшет синусоида,
Многогорбово-верблюдно и практически
Наплевательско на всё математически.
Всё нормально, белонитково-иcшитая
Перспектива юбилейное подсчитывать,
Всё нормально, ни луны, ни даже месяца,
Всё нормально, только хочется повеситься...
***
Уверен, что ты просто умерла:
У трупа ведь не спросишь: "Как дела?"
От писем к мертвецу не будет толка.
Как вакуум души пустая полка.
Пустые дни, пустые сны и мысли,
И ждать тебя пустое - пустошь-числа,
И восстановлен прежний статус кво,
В котором больше нету никого.
Тебя здесь нет, но всё же, тем не менее,
Мне чудятся шаги, прикосновения,
Как тяжело и страшно отвыкание
От взгляда, от походки, от дыхания,
И не сказать кому-то сладко: "Мы..."
Как холодно от бледности зимы,
Как холодно, меж нами толстый лёд,
И вечный отморозок-Новый Год
Алкашно в дверь стучится просто так,
Надев дурацкий розовый колпак.
Он не добряк - проклятый Леприкон,
Молчит ненужным златом телефон...
Звонить тебе - напрасная затея,
Но я собою просто не владею,
И сквозь душевный дикий рёв и стон
Я слышу в трубке твой мертвецкий тон...
***
Мы с тобой похожи на подбитых птах,
Миром заправляет постоянный страх,
Мы не долетели в страны, где тепло,
Мне попали в сердце, а тебе в крыло.
В сторону, где солнце светится вдали,
Катит первым комом по дороге блин,
Не могу ответить, на твоё "Hallo!"
Мне попали в сердце, а тебе в крыло.
Под тобой болота, подо мной леса,
Ты попала в ощип, я попал в просак,
Крохотное тельце для души мало,
Мне попали в сердце, а тебе в крыло.
***
Сумрачное утро, баночность рассола,
Старый зап о рожец, берег, гаражи.
Литры само гонки по хмельному полу,
Ромовая баба, водочный мужик..
То сидят обнявшись – можно делать фотку,
То друг-друга лупят – мама не горюй,
Их Петров рисует, тот который Водкин,
Всех в конце посадят, только не воруй.
Голоса скрипучесть, дымно, папиросно,
Синий синий иней, белый беломор.
Ромовая баба как-то слишком постна,
Дни самокритичны, третий день запор.
Двигатель троится звёздным мерседесом,
На замужнем пальце Даймлера кольцо,
Член на полшестого, значит он повеса,
Любящий салатно потерять лицо.
Хочется послать всё в ромовую жопу,
Разогнать ушастый и к чертям уе...
Может быть в Израиль, может быть в Европу,
Только не хватает баксов и уе.
***
Можно что-то проиграть, только не корову,
Можно что-то подложить, только не свинью,
Образ жизни у меня явно не здоровый,
Ты же словно новый год happy-year-new.
Можно плюнуть на себя, только не в колодец,
Можно в зубы, посмотреть, только не коню,
Я тебе не подхожу по седой породе,
Ты же словно новый год happy-year-new.
Ты умеешь и ступать и учёно молвить,
Я тебя уже не в чём злом не пар-веню
Постарею и умру, ты же будешь allways
Жить как новый-новый год happy-year-new.
***
Я рассмешил случайно палача,
Шёл напрямик, а вывела кривая,
Сквозь слёзы смех секунды продлевает,
Грешно рубить с дрожащего плеча.
Летят слова пернатые "na jut",
Мы были так мечтательны и юны,
Но нам уже не доказать, как плюнуть,
Что антилопа - это не верблюд.
Теперь уже до лампы Ильича,
Как не крути - история простая:
Любви до гроба шансы возрастают.
Я рассмешил случайно палача...
***
Наш медный ТАСС уполномочен заявить,
Что ничего уже давно не происходит,
И лишь известия о Нём и о погоде,
Всё слава богу - бога нечего гневить.
Нам заявить уполномочен медный ТАСС,
Что всё транзитно, как молекулы у газа,
Здесь ясер пень и арафатен сектор Газа,
Поджарен рябчик и разрезан ананас.
Волшебник мелок, изумрудны города,
Картина Репина, а голос Левитана.
Спит с академиком учёная путана,
А у Хоттабыча редеет борода...
***
Недомытая посуда,
Надоедливый сверчок,
Несвершившегося худа
Потолочных дел крючок...
Я плюю в зенит подкровный,
В подоконничный надир,
Треугольников любовных
И мочалок командир.
Закалдованного круга
Угловой бермудский брат
Нынче загнан в мрачный угол,
Или в сумрачный квадрат.
Недомытая посуда,
Надоедливый сверчок,
Несвершившегося худа
Потолочных дел крючок...
***
Он приезжал из снов на скоростном такси,
Под эротичность слов бывал почти красив.
От истин горький вкус слабей в ночном вине,
Он не любил её, но обожал минет,
Он целовал её, не пропуская грудь,
И утолял легко её печалей суть.
И понимая жизнь, вернее сущность дна,
Она была его, но в тот же миг одна,
И распрощаться бы, но непосилен труд,
И каждый раз она произносила "gut"
Под истин горький вкус слабей в ночном вине:
Он не любил её, но обожал минет...
***
Мне поздно пить боржоми, втирать очки и мазь,
Попытку засчитали, хоть жизнь не удалась.
Мой золотник не дорог, он очень-очень мал,
Зверёк квартирных норок жизнь просто продремал.
Последняя дорога, мне некого учить,
Под вечер не помогут ни маги, ни врачи.
Предъядерное лето, бесснежная зима...
Зверёк квартирных норок жизнь просто продремал.
Исполните желанье, хочу не с горяча
По самопредписанью по-новому начать.
Душевная раскачка, штормит, десятый балл.
Зверёк квартирных норок жизнь просто про....
***
Ночью внутривенные, утром субкутан.
Бродит с уткой пенною пьяный санитар.
Эх отбрить бы прошлое, ну хотя б разок,
Как деревья в инее, в пене помазок.
Ходят мысли мелкие, как под стол пешком,
Он сроднился с тряпкою и с ночным горшком.
Правду как диагнозы нечего скрывать,
После нас останется голая кровать.
Как различны уровни коридорных трасс,
Под больного хмурого лег пластом матрас.
Жизнь по белой простыни почерком сухим
Расстилает белые, белые стихи...
***
У тебя кладовка с именем "квартира",
Кем-то застеклённый крошечный балкон,
На соседский домик с видом из сартира,
И одна конфорка, чтоб нагреть бекон.
Хочется компьютер, но с деньгами туго,
Стул и раскладушка - спальный гарнитур.
Тёмная лошадка, загнанная в угол,
И преподДаватель трёх литератур.
Как жестоки дети спившихся подонков,
Нет большого смысла, для чего же радь?
Для чего же в клетку, для чего же в клетку?
До чего же в клетку тонкая тетрадь...
PS. Если вы дочитали до конца (на что я не надеюсь), то можете и мои песенки на эти стихи послушать:
http://www.realmusic.ru/oknovevropu/