Притворяться – труд неблагодарный,
как не притворяйся – обнаружишь
личное участие в притворстве.
Если я играю в стихотворца
тридцать лет из сорока восьми прожитых,
матерея в гибельном упорстве,
сам себя втирая в злое сито
задаваемых себе вопросов –
может быть за этим что-то скрыто?
Варианта два: 1) вполне возможно,
я - поэт для пониманья сложный,
но ведомый вдохновенной силой
сквозь непонимания могилы…
или же: 2) я просто – психбольной,
сам себе внушивший путь пиита,
чья строка не ждёт ничьих прогнозов,
как родник в скале, незримо точит
вкривь и вкось могильный камень быта,
оставляя след извилистый, сквозной,
что судьбой пробойной кровоточит,
себя в небо, волей Божьей, прочит,
представляется себе – водой живой…
Мозг возвыситься невольно хочет
зримым только им единоборством
с наступившей на поэзию пятой
непритворно меркантильного проворства,
под эгидою степного горца,
правящего стороной лесной.