Казак скакал дорогой поздней.
На землю пал осенний мрак.
Сквозь тучи не пробиться звёздам.
Заночевал в степи казак.
На берегу, укрывшись буркой,
Дремал, сморенный тишиной,
А верный конь его Каурка
Травой хрустел во тьме сплошной.
И снилась казаку девица,
Забытый богом хуторок,
Он сам, летящий белой птицей,
Над перекрёстком двух дорог.
Тоска пронзила жалом острым
Его во сне, как наяву,
Когда своим платочком пёстрым
Махнула девушка ему.
И, крылья прижимая, падал
Он, не испытывая страх,
А ветер пел ему про радость
Свистящим шёпотом в ушах.
Очнулся. Угли лижет ветер
Почти потухшего костра,
Ни звёзды, ни луна не светят.
В кромешной тьме река быстра
На перекатах громыхает,
Волною бьётся в валуны…
О, тьма осенняя глухая,
Какие ты рождаешь сны!
Какие сладкие надежды
Волнуют молодую грудь.
Едва-едва восток забрезжит,
Казак отправится в свой путь.
Рванёт он на прямик, без брода,
За речкой скроется вдали,
Едва-едва крыло восхода
Отрежет небо от земли.
- Ох, память, - дед, кряхтя, поднялся,
Сходил на улицу.
- Темно
Ночь, как тогда, когда он мчался
На хуторок. Давным-давно.
Маришки нет. Ушла. Лет восемь,
Как закопали под Покров.
Была тепла, как лето, осень.
До декабря пасли коров.
Да, восемь лет и не приснилась,
Словечка не произнесла.
- За что ж ты, бабка, рассердилась,
Ушла и радость унесла.
Пусть не один, сын со снохою,
Но без тебя я всё один.
Не вспоминается лихое.
Полвека вместе, до седин.
Рассвет не скоро. То-то старость,
Сон перебьёшь и не заснуть.
Кто знает, сколько мне осталось.
Должно быть, тоже скоро в путь.
Заснул совсем уж на рассвете,
Забылся, будто детским, сном.
Как наяву, спокойный ветер
Ему стелился под крылом.
Летел он плавно белой птицей,
Кружил в степи над хуторком
И понимал умом: сон снится,
Но рвался, в небе растворится,
Прекрасной силою влеком.
Там, в вышине, туч тёмных выше,
Платочком пёстреньким звала,
Манила за собой Мариша
Туда, куда сама ушла.