Элли подходит к стойке,
Заказывает орешки, водку и трипл сек
Внутри у Элли холодно и спокойно,
Теперь она понимает, как себя чувствовал дровосек
В баре накурено, так что глазам нестерпимо горько,
И как на зло совершенно некуда сесть.
Осень нагнала Элли, октябрь всюду ставит свою печать
Когда ты по утрам на пробежке в парке
Этого слишком трудно не замечать
Там теперь все дороги стали как будто из желтого кирпича
А Тотошка всё больше лает, лучше б ему как всегда молчать
Элли уверена, он разучился не только слушать,
Но и вовсе хоть что-нибудь понимать
Канзас, конечно, не выход, это Элли решила сразу
Времени было в обрез, ведь деревенская жизнь такая
Чуть-чуть замешкался, и уже подцепил её, как заразу
И потом уже нет ни конца ни края
Единственное проишествие в маленьком городке,
Когда от старости кто-нибудь умирает
Или к кому-то на рождество беспутныве дочери приезжают
Чтобы блеснуть брильянтами на руке
Элли купила на бостонский рейс билеты
Собрала пожитки, надела лучшее, что нашла
За ужином тетка жаловалась соседке –
Ушла от нас нищенкой в чем была
После того урагана вернулась злая, глазища черные, как смола
Крутила наверное шашни где-то,
Точь в точь как, упокой её боже, дурная моя сестра
Весь год терпела, но забыть так и не смогла смогла
Твердила про изумрудный город,
Я сразу решила – спятила, но хотя бы в подОле не принесла
Я бы такого позора точно не пережила
А Элли сняла квартирку, продав последний свой изумруд
Канзас точно был не выход, там даже мухи со скуки мрут
А здесь у неё работа, оценщицей в маленькой лавке Антик у Джо
Она как-то раз повстречала Гудвина -
У него теперь в Вегасе своё шоу
Элли бегает по-утрам, пьёт витамины, и всё у ней вроде бы хорошо
Вот только одна дурная привычка,
Канал погоды слушать, на метеосводки глазеть до слёз
Мечтает, бедная, конечно не вслух, вслух слишком неприлично
Чтоб ветер куда-нибудь снова её занёс.