Ветер с «гнилого угла» гонит по озеру рябь. Небо покрылось прыщами. Булькает серая хлябь. Травы пригнулись к земле, травы, как будто в испуге, жмутся к земле. День догорает неторопливо в холодной золе.… Это вечер. Это вечер вошел по колено в воду и превратил ее в ртуть… это вечер. Это вечер.
Жизнь уснула. Жизнь уснула и сосет во сне палец. В иностранной стране ина-странные сны глядит иностранец. Вдруг луна… Вдруг Луна появилась, вор покрыл ее матом, а она, а она его в белый глянец… Небо снова пришло в движение, дунул ветер. Робко. В проходном подъезде заскулил беспризорный щенок. Каждый день он тянулся к вашим рукам, каждый день он терся у ваших ног, эта ночь его сделает взрослей… он не будет больше плакать – он станет рычать.
Капли… капли… капли дождя выбивают дробь у меня на лице и вот-вот ударит гром, и раненая ночь сама заскулит, как тот щенок. Вот-вот ударит гром, и раненая ночь сожмется в свете молний. Что-то живое затрепещет у меня в груди.
Три капли дождя на ладони, не это ли Противоядие. Разлилось из берегов Противо-речие. Дождь нас сделает тише, дождь нас сделает понятнее. Дождь умоет города, города станут «человечнее». Я в мокрой одежде кажусь себе вечнее. Неловко и, как-то обреченно, повис на крючке окунь.
Я утром вернусь на попутке…. Я утром вернусь на попутке, встречай меня, мать моя! А то этот город, умытый дождем и слезами, не ждет меня…. У меня в мокром кармане, среди поплавков и наживки, недовольно ворчит мокрый щенок. Возьми его, мама, он будет мне… братиком!