Вторая глава из истории о
Давидэ Баярдо
Был вечер. Баярдо подсчитал свои деньги, доел последний сухарь и встала перед ним необходимость идти завтра из Биро на рынок. Он никогда не думал, как заработать денег, тем не менее, за восемнадцать лет дольше, чем полдня, ни разу не голодал.
В его окно поскреблись.
Он быстро вышел.
-Давидэ! - шепотом окликнула девушка.
-Я, - отозвался Баярдо, и она подошла, - почему ты пришла в темноте?
-Я тебе хлеб принесла, - сказала девушка, - я весь день стояла на рынке. Тебе лучше сходить в степь и добыть антилопу, а хлеб я буду тебе носить. Или, если хочешь, я для тебя и антилопу притащу. Если ты занят. Тебе не стоит ходить в город. Наши в Биро говорят , что это ты притянул с севера мокрый ветер. Не ходи пока в город, пусть они забудут.
- Ты тоже так думаешь ? - спросил Баярдо.
- Не знаю. Дождь закончился, когда у тебя перестал дым идти.
- Это совпадение, - сказал Баярдо, - но, может быть, этим странным ветром, кроме дождя, надуло мне сил справиться с гроиновым камнем… Приходи днем. Я бы посмотрел на твое лицо. Приноси хлеб. Антилопу я добуду.
- Шрам уже сошел, - сказала девушка, - а днем я не приду, люди не поймут. Они тогда вообще не забудут, кто меня сделал такой, какая я теперь, и какая я была. На них не угодишь. Когда я была уродом – воротили носы, стала красавицей - еще сильней заартачились. Или выискивали, к чему придраться? Шрам видели, радовались. Уже и шрам сошел, а они все никак не привыкнут.
- Я не из-за шрама сказал, - промолвил Баярдо.
Девушка рассмеялась тихо.
- Если они – таковы, - сказал Баярдо, - приходи ко мне открыто. Стань моей женой.
Девушка рассмеялась снова.
- Нет, - сказала она, - ты даже приласкать жену не умеешь.
- Жена научит меня, - не смутился Баярдо.
Девушка вздрогнула и сказала:
- Нет. Лучше век прожить в девках. Лучше умереть. Лучше стать похожей на тебя.
- Неужели я так безобразен? – спросил Баярдо.
- Ты не поймешь о чем я говорю, - сказала девушка. - Может, это одна-единственная вещь в жизни, которой ты никогда не поймешь.
- Если ты будешь носить мне хлеб по ночам, - сказал Баярдо, - люди подумают еще хуже. Не ходи ко мне вовсе.
- Я все делаю тихо, - сказала девушка, - тише меня никто не ходит в Биро. Ни один вор. Ни одни птицелов. Я выучилась так ходить, когда у меня был толстый нос и рот открывался только с одной стороны. Неужели ты думаешь, что я забуду человека, который подарил мне вот это?
Она повернулась лицом к луне. Она была прекрасней луны. Нельзя было сказать, какие у нее глаза, какие щеки, губы. Она ослепляла, и все.
- Немного же я тебе подарил, - сказал Баярдо.
- Сначала было тяжело, - сказала девушка, - а теперь я люблю их всех. Они не плохие люди. Они поймут… Ах, что я… ты, может быть, не поймешь, о чем я говорю.
Баярдо кивнул и сказал :
- Может быть. И даже наверное.
Девушка улыбнулась.
- Разве так надо отвечать? Надо отвечать: "Нет, я все понимаю !"
- Хорошо, - сказал Баярдо, улыбаясь ей в ответ, - я так и буду всегда отвечать.
Девушка моргнула обоими глазами – вместо кивка – и убежала в сторону Биро, быстро и бесшумно. Баярдо смотрел ей вслед до тех пор, пока она не превратилась в тень даже для его острых глаз.
Тогда он вернулся в дом…
И услышал со своей постели хриплый мужской голос.
- Наконец-то убралась твоя гусыня! – и четыре длинные полосы перечеркнули световой квадрат на полу. То были две ноги в высоких черных сапогах, и тени от них.
- Что тебе здесь нужно ? – спрсил Баярдо спокойно.
- Мне? - удивился голос, - Ровно ничего! Я пришел прогнать тебя из этого паршивого города. Убирайся отсюда, Мастер, это я тебе говорю как человек, которому ты спас жизнь, честь, разум и все остальное.
- Как ты вошел ? – спросил Баярдо.
- Так же, как и в тот дом, где мне раскроили череп, - был ответ.
- Это, - сказал Баярдо, - я понял. Как? Вот о чем я спросил.
- Так же, как ты мне склеил мой череп, - ответил голос. - У каждого дела есть свой секрет. Даже если я буду знать, как ты это сделал, я все равно сделать этого не смогу. Правильно сказал?
Голос зевнул.
- Шел бы ты от меня, - сказал Баярдо негромко, но твердо.
– Не могу сердиться, - сказал голос, и его обладатель подтянул тонкие длинные ноги, ладным движением поднялся и на миг заслонил окно. Он был сутул, с профилем горца - с покатым лбом, отвесным носом и небольшим крепким подбородком.
- И все же, - сказал он, - уходи так, как я уйду.
- Деда огорчит мой уход, - сказал Баярдо, - не обессудь.
Горец, который давно уже перестал быть горцем, усмехнулся и сказал:
- Во-первых, брось делать вид, будто тебе есть дело до чьих-то огорчений. Во-вторых, беглец огорчает меньше, чем повешенный. Тебя повесят, Мастер, так и знай. Это говорю тебе я, который видел, как вешают людей. Виноватого могут простить. Невиновного простить невозможно. Уходи. Здесь живут злые и трусливые люди. Езжай за Горный Брод, на север, в город Лючу. Там живет много народу, разного, со всех сторон мира, там живут люди, которые видели песчаные горы и снежные равнины, тем людям не в диковину золотые листья и гаярские камни, они видели, как молодеют старики и как у ифры на руке вырастают перья, и как рождается ифренок уже крылатый. А может быть, иди еще дальше на север, Мастер. И нигде – слышишь – нигде не вздумай показать себя в полную силу. Иначе тебя все равно повесят, Мастер.
Сказав это, горец вышел через дверь.
Баярдо лег спать. Не пролежав и минуты, он вскочил и сердито вытряхнул крошки табака из постели - это все, чем обеспокоил его визит человека, попавшего в дом неизвестно как.