Давидэ Баярдо. 4

               

  Очередная глава  из истории о
        Давидэ Баярдо 
      Мысль об  этих сапогах  возникла  у Баярдо  еще в те времена, когда  его увлекали рассказы Мамлога о Теллурских горах. Горы  с течением  времени  померкли, а мысль отлежалась, обрела  понятные  очертания.
      Останавливаться в Чанлее Баярдо не стал.
      Шел он так быстро, что люди  почти не замечали его, только Вир, великан, мотнул головой, провожая  его взглядом.
      И сойдя через семь дней с Горного Брода, Баярдо увидел рассыпанную по склонам Лючу. И хотя в те времена не было и в помине ни  улицы Магов, ни Залучья, Баярдо не был первым, кто воскликнул, увидев белокаменные башни а коронах: "О, что за город!"
      Это был город, построенный по-равленски. То есть, не говоря уже о Биро, гаяре закладывали города  по выверенным  до муравьиного шага чертежам, планируя заранее  возможные пристройки. Города эти, поражая совершенством пропорций и удобством расположения, являли идеальный пример  крепостей – интересно, что  заставляло гаяр  так укрепляться, достойных врагов  среди людей они не имели, и войны, которые  они (особенно Крей) вели, не  назовешь  справедливыми, они  нападали в девяти случаях из десяти. И при этом  испытанные   в Аксарское время крепости выдерживали любую осаду. Тем более странно, что они были покинуты  своими создателями… Должно быть, гаярам  открылась угроза  более серьезная, чем они рассчитывали, укреплялась. Иные Историки полагают, что, если  это был  Разрыв Земель, то сказанное  выше и факт, что даже  в  эпоху Дракона на краю Зорды непоколебимо  простоял Свэд и продолжает стоять поныне, заставляют думать, что и Дракон  не был  достойным соперником  гаярам и стоит  теперь  ожидать  их возвращения  на разорванные земли, убедившихся  в своем  могуществе. Равлены, пришедшие из-за Теллурских  гор с юго-востока, еще даже не будучи  проверены  на прочность тем, что  гаяр напугало, никогда об этом  не задумывались. Насколько могущественные маги не жалели сил на укрепления, настолько беспечное  равленство пренебрегло  всяческими предосторожностями. Гаярские города  обросли  пригородами, крохотный Сальб  превратился  в квартал Гайяр  в огромном  Нилите, не переметнувшемся  через Гор исключительно  из за  невообразимой ширины  последнего  и заболоченности противоположного берега. Уже по расстоянию между  Нилитом - Сальбом и Домом-на-реке (Рэгором) можно судить о  равском размахе… нынче же из Рэгора до окраинного  пригорода за Восточными воротами  не более часа ходьбы. Таков прирост с обеих сторон. А после того  как безымянный рыбак с Тихой степи под Теллурскими горами  прошел на своем челне  до водораздела Рэ  на Гор и Лим, и вошел в Рэ Гор и побывал на Гаярских островах, хоть он и вернулся  назад с выжженными глазами, для равленства приоткрылась часть  гаярского могущества, и это дало толчок  дерзким к собственному творчеству. Кроме того, что со слов понятое  по-своему при невозможности  проверки и исправления  придало иным откровениям неожиданные  повороты, строить, как гаяре, равлены просто не хотели. Они прокладывали дороги, налаживали торговлю  и, наконец,  Со Зиор провел дорогу-Луч от водораздела Рэ (ибо это было  первое возможное место для моста)  на юг, и у самого Агн-Кана (северо-западной окраины Нэса Поэнго) заложил первый дом. Несколько семей являлись уже достаточным  основанием для создания города: строили далеко друг от друга, так как кони их были быстры, голоса зычны, а семьи - человек  в двести. Полагались на  чутье и воображение более, чем на гаярский расчет, который вывернули наизнанку. Квартал-дом заострился к центру, дворы вышли наружу: равство не предполагало врагов. О теперешних соседях – горцах – равлены принесли много легенд еще с юго-востока, как о народе гордом и честном, коттенские морские грабители избегали заходить в Блуждающие Рифы, в семейной среде воровство каралось в зародыше. Не успел никто оглянуться, как отстроился первый торговый квартал, заговоривший сразу на двух языках. Со Зиор старался сдерживать буйный гений соотечественников,  и, направленный в нужное русло, он возвел Фестэн и Аброго, Неелертав и Дагене, и ко времени, когда Баярдо увидел со склонов Таникаа*  город, в   который   его послал горец, переставший быть горцем, Люча лежала белая, сиреневая, голубая и зеленая, и с севера  на Агн  смотрел Нэф, и вся  Аксарка и  Неаксарка  стремилась в Лючу, чтобы увидеть ее хотя бы раз в жизни.
         Баярдо  вошел в Лючу замедлив шаг, и понял, что не странно выглядит здесь. День был ясный, и у всех девушек, шедших навстречу Баярдо, были зеленые глаза. Пол-Лючи свободно говорило по-теллурски, даже  если Баярдо  не могли ответить, его понимали, и тогда  принимались  махать руками, корчить рожи, рисовать на бумаге или мелом на стенах. Баярдо очень скоро стал разгадывать  равленский, хотя это был очень трудный язык, у каждого слова было столько склонений, словно  речь шла о совершенно разных вещах.
        - Смотри, - услышал он однажды относящийся  к нему разговор, - сумка... с ножками..! Ха-ха!.. чтоб сама  за хозяином ходила!
         Мысль понравилась Баярдо, он даже удивился, как не додумался до нее, когда делал на свою торбу подставочки. Взглянув на высказавшего ее человека, Баярдо увидел искромсанное шрамами лицо, и, решив отблагодарить, улыбнулся и подошел.
       - Хотите, я вам лицо поправлю? -  спросил он без обиняков, забыв, что  плохо знает равский.
       - Рискни!
        Сверкнул клинок.
        Баярдо отскочил и направил в мостовую молнию, сорвавшуюся с ресниц. Брызнул осколками камень. И трудно сказать, кого это больше испугало…
        Хозяйка гостиницы, где остановился Баярдо, держала кроликов для квартирантов.   Он попросил у нее кроличьи лапки  и, когда она  поинтересовалась, зачем, с опаской, но все же объяснил. Вопреки ожиданию, ее это скорее заинтриговало, чем насторожило, и когда Баярдо  приделал к сумке лапы, она долго хохотала и предложила ему показывать чудо за деньги. Баярдо не согласился, он сказал, что он - лекарь, и будет помогать людям, и без дела сидеть не намерен, - затем ему и нужна быстроногая торба. Тогда хозяйка нашла ему проводника  с лошадью, чтобы не заблудиться  в Люче. Лошадь   звали – Илугижем: Илугиж любил хлеб, и терпеть не мог, когда на нем ездили. Баярдо ходил по Люче быстрее, чем конные, и всюду успевал вовремя. У торбы было твердое дно, и бегала она исправно, отзываясь, как собака, на свист или звук поцелуя.
       Лекари в Люче остались без практики, - а за Баярдо только и хлопали двери, которые он научился открывать с шагом и закрывать  толчком пальцев, не останавливаясь.
      Через  три  месяца  его призвал  наместник и сказал:
     - Мастер, мне жаль с Вами расставаться, но… чем больше люди знают, тем хитроумнее бывают их происки. Люча не похожа на Биро. Она гораздо опаснее.
Баярдо не усмехнулся – после молнии в мостовую он задался целью  овладеть собой в степени, возможной для человека.
     - Меня хотят повесить? - спросил он.
     - Для вас  готовят  костер.
     Баярдо не хотел уходить из Лючи, и поэтому торба на кроличьих лапках забегала вперед. Когда Баярдо не оглядывался назад, он жалел, что не пришил  ей белого хвоста. Однажды он догнал ее развязанной, смирно притихшей возле колен сидящего у дороги на корточках ратчиба, который, найдя  в ней хлеб и сыр, жадно  глотал и посматривал на Баярдо хмуро, выжидательно и без всякого страха.  Баярдо понял, что лучше позволить ему доесть, чем убить его. Он посидел рядом с чудаком, пока тот ел, и, не сказав ему ни слова, завязал торбу и повел  ее за тесемку.
     - Здравствуй! - сказал ему вслед ратчиб, но не по–теллурски, а по-равленски, из чего Баярдо заключил, что  он не прощается, а благодарит.
       Более не оглядываясь, Баярдо дошагал до Водораздела  за восемь дней.
Нилит утешил его: там часто шли дожди. Словно оберегая  Баярдо от костра…  или город от Баярдо. Тем не менее Баярдо  начал с осторожности. Он сварганил скелет из обломков металла, сварил в котле ткань, похожую на кожу, обтянул ею механизм, придал его лицу  приятные, но не бросающиеся  в глаза черты и вложил в это создание  все, что знал  о людях. Вход в свою комнату он устроил таким образом, чтобы настойчивый  посторонний оказывался в другом помещении, и проводником  мог бы служить лишь сам Баярдо  или его слуга, созданный им. Он вложил в голову этого железного человека  стремление подбирать на улице несчастных и приводить их к Баярдо. Время от времени он менял слуге внешность, чтоб его не заприметили люди, способные навлечь неприятности, и нарочно избегал богатых, дабы, излечив больного, не заразить лекарей завистью, ревностью или алчностью. Слух о чудотворце стал ходить по Нилиту, но поскольку Баярдо большей частью сидел  дома, они не встречались.
     Но одному человеку случилось увидеть то, что скрывалось от всех. Слуга принес к Баярдо умирающего с глубокой раной в груди, а вслед проскользнул его приятель; у него были длинные и прямые черные волосы, большие ярко-карие глаза и овальное лицо с бровями ифра. Баярдо, увидев опасную рану, сразу занялся ею, и забыл распорядиться  выставить второго гостя вон, а сам слуга имел еще довольно недостатков. И незваный гость осел  в углу, ничем не показывая своей озабоченности судьбой друга, как это вообще свойственно теллурцам, но, наблюдая за действиями Баярдо с неостывающим напряжением, через некоторое время  принужден был положить  похолодевшую ладонь себе на затылок, ибо явственно увидел, как в комнату, послав по потолку легкие круги, окунулись огромные  прозрачные руки  и стали помогать Баярдо. Впрочем, гость не изменил теллурской сути и ничем не выдал  охватившего его ужаса, справившись с ним еще до того, как Баярдо, выпрямившись над раненным, вытер лоб: тогда гость тоже вытер лоб и спросил по-теллурски:
          - Известно ли тебе, что чьи-то огромные руки  помогли тебе поворотить  ко сну идущего к смерти?..
         - Они были зримы? - удивился Баярдо, и когда теллурец кивнул, продолжил: - я и прежде подозревал, что Единый охраняет  мою дерзость от ошибок.
         - Думаешь, сам Мастер Жизни  помогает тебе?.. Отчего же они кажутся темными, эти руки, когда должны быть светлыми?
         - Будь они светлыми, их видели бы все, но Единый желает, чтоб о нем знали, не видя. Посмотри в окно, - сказал Баярдо, - ты видишь стекло?
          - Оно прозрачное, - пожал плечами теллурец.
          - Потому что  оно чистое. А теперь взгляни на мои руки.
          - Они  все еще в крови, - сказал теллурец.
          - Долго ли замарать руки, очищая? Боль этого человека осела
на  этих руках, как пыль на стекле.
          - Ты мудр, - промолвил теллурец.
          - Ты тоже, - улыбнулся Баярдо, встретив его взгляд. - Обожди, пока   твой  друг  встанет на ноги, и никому не рассказывай  о том, что ты здесь видел.
          Теллурец  молча задумался. Лишь когда  друг его уже открыл глаза и поднялся со стола подобно пьяному, он поторопился было вывести его, и был остановлен:
         - Без моего слуги вам отсюда не выйти, - сказал Баярдо,- и блуждать по дому, пока хозяева не примут вас за привидения. Ибо изобретательность моя  порою граничит с коварством.
        - …оставляя его позади… - пробормотал гость, уходя.
         Проводив гостя, Баярдо  уже не ждал продолжения  его истории, но наутро, увидев  у дверей стражу, решил, что  его  все же предали, и счел лучшим   сразу выяснить отношения  с властью, нежели  настораживать ее бесконечным исчезновением представителей, и пошел за велларом, как некогда позволил  ратчибу доесть. Он был готов даже к тому, что ему придется проявить несдержанность, однако, будучи введен в тронный зал, подумал, что учел не все   формы ее проявления, ибо он поднял брови:  сидящий на троне человек  походил на вчерашнего теллурца  если не как близнец, то как портрет десятилетней давности. Именно то, что он выглядел моложе, и заставило Баярдо усомниться, тот ли это самый, хотя молодил его разве что хороший брадобрей.
         Король величественно кивнул, поприветствовав  Баярдо по-равленски, что  наконец заставило Баярдо поклониться  и произнести по-равленски же:
       - Здравствуйте!..
        Лорго Добрый улыбнулся, обеими руками пригласил гостя  взойти к нему, и,  усадив рядом, заговорил:
        - Вы вчера  не просто спасли жизнь человеку. Вы оказали королю услугу. Но не столько это, сколько мастерство, с которым вы  отняли у смерти одного  из моих близких друзей и советников, заставило меня  послать за вами сегодня. Я приятно удивлен готовностью, с которой вы откликнулись на мое приглашение, поскольку, как показал  мне вчера  приведший  меня к вам опыт, знание - небезопасно. Благодарю вас за вашу   сегодняшнюю отзывчивость, позволяющую  немедля вознаградить вас за вчерашнюю. Итак?
      - Я ничего не хочу, - сказал Баярдо, пожав губами.
      - Примерно такого ответа я и ожидал. Однако есть вещь, судя по вашей изобретательности, весьма вам необходимая… Какими ветрами вас занесло в Нилит?
       - Меня принесёл ветер с юга. Я жил в Биро, за  Горным Бродом, и в Люче. Меня считали там нечтом  неземным и хотели сожгить.
       - Не лучше ли нам будет перейти  на язык, более удобный для вас? - спросил король.
       Баярдо  покачал головой:
      - Если вы все понимаете, я буду  говорить по–равленски, мне это надо на будуйщее.
       - Ну, что ж, - сказал Лорго Добрый, - в моих силах сделать для вас то, о чем вы не догадались  просить короля, - и в тот же день издал указ о неприкосновенности  Давидэ Баярдо.
       Мастер не хотел переселяться из Гайяра, и переселились
хозяева, - он был беспокойный жилец: то больного приволочет, то молотком пару раз  стукнет – негромко, но ночью… Он презрел деньги, и лишь изредка   порою  захаживал теперь во дворец, где проводил  довольного долгое время  в разговорах с Лорго Добрым  о вещах, понятных тем лишь, кто осознал несовершенство человеческой природы.