...Пусть мысли мои, оцифрованы яростным временем, прозрачной страницей слистав пустоту откровения, улягутся байтами в файлы инетного бремени, на самом краю Ойкумены, к подножью мгновения…
…Из всех ассиметрий душевная - самая страшная, когда расслоенье сознания чувствами бесится, кошмарами нервного срыва до дна изукрашено… и хочется всё растоптать и банально повеситься…
…Наверное, это по жизни моё наказание за то, что любви не хотел отвечать при сближении…Какое-то тайное, данное злом мне сверхзнание меня заставляло молиться своим отражениям. И я обнажал свою душу, изверившись до смерти, открывшись преступным по смыслу неправедным истинам, смотрел в пустоту, не страшась кануть в огненной пропасти, хоть где-то внутри себя жаждал святой Евхаристии…
…И всадник кровавый, в плаще пламенеющем адово, ко мне прискакал на заре по туманящей млечности, чтоб то ли убить, то ли глупой надеждой обрадовать…
…И я подписал свой контракт на проклятие вечности…
…И стало легко… обязательств других больше не было. И крылья чернели, но всё же леталось мне весело. Я словно избавился разом от груза быть преданным, и падал, как ястреб, впиваясь в кровавое месиво. Я не различал ни своих, ни чужих…бил и миловал. Я не поклонялся богам и придуманным демонам. Пил кровь, не таясь, и, казалось мне, полнился силами, не пряча своей обнаженности скромно за стенами…
…Так празднично жил, доверяясь богине беспечности, и не замечал, как тенями в подглазьи – отчаянье, как часто к утру холодеют от страха конечности, и близкие, глядя в глаза мне, бледнеют нечаянно… и время проходит, а вера светлее и надобней, как тает надежда на силу заклятий и снадобий…и краска слетает лоскутьями, душу не грея мне, с портрета, прожившего жизнь дорианово-греево…
…Как часто мы голосу сути небесной не внемлем, и мимо страданий проходим с потупленным взглядом, и не замечаем, как прутик, что воткнут был в землю, вдруг гибкой лозой преподносит нам гроздь винограда…