Кашляя, на пальцы дышать,
Думать о позорном столбе…
Кто-то смог молитву начать:
- Господи, я нужен Тебе?
Оборвал. Конвойный вздохнул.
Неужели это – со мной?
Нас ведут под каменный гул
Сквозь окон мигающий строй.
Сквозь чужие жизни. Просвет
Моего окна – нежилой…
В равелин сожмется проспект,
И в жандарма – тень за спиной.
Вот моя гражданская казнь
Посреди ночного двора.
Сумрак, на асфальте дымясь,
Не дождется с нами утра.
Чернышевский – словно в чаду,
И у Веры Павловны – бред:
Под конвоем снова ведут
Русских мальчиков строем лет.
«Брат, прости меня!» – «Я простил»:
Здесь Рахметов – в паре со мной…
Дождь ознобом заморосил,
Хочется зевакам домой.
Сигарет не хватит на всех…
- Эй, писаки! – сплюнул судья, -
Сочинительство – тяжкий грех!..
Боже, у столба – это я?
Кашляю, надсадно курю,
Что-то бормочу о судьбе,
На дрожащий пепел смотрю…
Господи, нужна ли Тебе?
Все. К помосту – ноющим лбом,
Взгляды – к онемевшим рукам,
Шпаги треск – наверное, гром…
Что ж ты плачешь, брат мой – жандарм?
Ты меня в Сибирь повезешь -
Молча, зло, жалея, скорбя…
Сквозь пургу и плач разберешь:
- Боже, это мы. Для Тебя.