синее, серое, голубое.
рисуешь меня, а выходит море
/шепчет свои истории на галечном языке,
акварели о боли, о доле синицы в руке/
числа частят, кисти чистят соли от соли,
масти от масти,
на красном - о страсти /считать до шести/,
на маренго – о лени, на коричневом –
о корице и шоколаде.
в самолете весеннем, в осенней тетради
рисовала момент выдвиженья шасси,
разлюбила его в мгновение
между «Господи» и «пронеси»,
на фиолетовом /не исключение/
можно молчать /отключаться и исключать/,
шарф лиловый сминая в горсти,
или пояс /часовой не исключен/
голос бы дрогнул, упокоясь
в теплый циклон.
стихия не выдала,
с молниями наперевес,
балансируя,
по взгляду идола -
в пре-испод-ню-ю
до диез.
и чем ярче,
чем святче, тем паче
сверху слышней «сам дурак»
/предположением – или так,
или иначе,
расположенным в – «так,
или никак»/
в несовместимом с местностью месте
вместе. вместе.
логика корчит рожицы, сбивает чечетку
со сломанной карусели чисел нечетных,
на которую дважды присели –
каждый с самого края мы.
жизнь отложится - на авось, на потом, на пока.
ты теперь в своей Флориде
каждый день забываешь о городе,
пальцами волн втираемом
в тело материка -
/на зеленом читать по-другому/,
в соленом тумане по кроны увяз,
заливает визином дождя
бурых гор саркому,
намекая на третий глаз
//////////////////////////////
а у нас сегодня не дождь,
просто осадки.
ты звонков или писем ждешь?
............))
/не лететь к тебе с пересадкой-
высадкой мозга в степь
голую
на парашюте
слова из трех согласных
не могу в форме фола я,
расставаясь в твоей минуте
ежечасно
с твоим же днем/
говорю на желтом,
горю на медленном,
/не путать с огнем!/
тонкорунном.
думаю о тебе –
на золотом