Суесловье, сумятица, случай –
жизнь твоя. Но каким ты несом
нынче ветром? Чеканщик созвучий
прозябает, забыв обо всём,
в занебесном своем карантине.
И тебя обучает ноябрь
не просить в несусветной гордыне
звонкой милостыни на ямб
свой насущный, довольствуясь каждой
кочковатой и зябкой строкой
предначертанной прозы. Когда же
вновь обнимет тебя непокой –
оголтелый копатель скелетов
на руинах, спаленных вотще
ноябрей, обнаружив при этом
весь святой беспорядок вещей,
всё их торжище и пепелище,
всё, что было на беглом веку,
ты сумеешь, блаженный и нищий,
тихим словом продолжить строку,
ничего для себя не итожа,
принимая волненье, как весть –
там, за гулом и скрежетом торжищ,
за сумятицей все-таки есть
нечто неизъяснимое, нечто,
неподвластное путам тщеты.
Слышишь, вечный чеканщик беспечно
молоточком стучит с высоты.