О, смоковница, грешница, хороводница, Осень!
Пестро-рыжих оттенков многопышность листвы,
Колер истины жизни - бесконечных нюансов -
Разметала, рассыпала в свете дней синевы.
Смаковала, вкушала кратковременность шанса,
Беззастенчиво, жарко принимала ветра.
Губы страсти искала и в преддверии экстаза,
В ожидании стриптиза трепетала душа.
Пилигрим, странник-ветер обнажил до предела,
Оголил все донельзя, но шептал, не беда….
А раздел – обомлел, а раздел и замедлил,
А раздел - загрустил, и вконец - зарыдал.
Бесконечно дождями или стылою стужей
Жар любви, улетевшей, в холодах заливал.
Не удержит он тайну, возбуждая в округе,
Откровением других, откровением себя.
От хандры и восторга, задыхаясь от скуки,
Призывая пленять, обретал, не любя.
И хлестал необузданно несказанной тоскою,
Предлагал ей замену - однозвучность дождя.
Снова осень умрет. Не исчЕрпав надежду.
Но вернется опять в новом облике сна.
После зимнего мрака, после зимнего хода
Ожиданием дива возродится сполна.
То, что тайное, вновь обнажится без меры,
Монотонностью жизни вознесёт в небеса,
И припудрит зима беломраморность кожи,
Но возьмет ее тайну, ее пылкость и трепет,
Неприкрытую страстность, после смерти она.
И насытит телесно, спрятав осени душу,
Красотою расцвета, широтой без конца,
Чудо времени года – дуновенье предлета,
Возрождение жизни - крылолегкость - весна.