На балконе стоял барон, у барона была голова,
У барона была голова, странных мыслей до края полна,
Чёрных мыслей и белых полна, там, где смешиваются слова,
Там, где сковываются слова – отражала всё это луна.
На луну улетали слоны, у слонов непростые сны,
На луне непростые сны разливаются по холмам,
Разбегаются по холмам, разрастаются, как тростник,
И ломаются, как тростник, если можно его сломать.
Если можно кого сломать, он ломается без труда,
Он ломается без борьбы, не пытается улететь,
Не пытается улететь, растворяется в городах,
Рассыпается в городах на декабрьскую метель.
Где в декабрьскую метель по проспектам бежит звонарь,
По проспектам кричит звонарь, и аптекарь считает снег,
И бездомного греет снег, там когда-то была война,
Там когда-то горит фонарь и когда-то здесь быть весне.
И по небу летит барон на спине золотого слона,
На спине золотого слона держит путь он в далёкий Тибет,
Держит путь в молчаливый Тибет, где разрушенный «мир-для-нас»,
Где растаявший «мир-для-нас» превращается в «мир-в-себе».