Я умер в начале двадцатого века
В России, ушедшей в последнюю ночь,
Сбежал, не простившись, как с бала калека,
Гонимый смешками лакейскими прочь.
Подальше от блеска “хрустальных” кумиров,
Что создали видимость новой весны,
Подальше от папертей Третьего Рима,
От Бога, пред коим не ведал вины.
Подальше от вечно кривого пространства
Руками безумцев отлитых зеркал,
В надежде поймать краткий миг постоянства
И критиков злобных не видеть оскал.
Прости меня жизнь, что тобой я не понят,
Устала о берег твой биться волна.
Увы!
В русском омуте черти не тонут,
И мир наш такой же, как наша война.