- Как серо, промозгло и сыро...
Так мог сказать вон тот одинокий желтый Фонарь на деревянном столбе.
Нет конечно же, Фонарь был на самом деле не одинок:
Чуть повыше его на самой верхушке столба сидит серая сова сипуха и вертит желтоглазой головой.
На самом деле так думает одинокая серая кошка, глядя из-за чуть приоткрытого чердачного окна. В глазах у кошки как в маленьких зеркалах отражаются вверх ногами и фонарь и сова, да и само промозглое серое небо, с одинокой желтой луной, начинавшее потихоньку темнеть.
- Холодно. Скоро будет зима, - сказала кошка прищурилась на движение опавших листьев под облетевшими кустами.
Сова перестала вращать головой и, взмахнув крыльями полетела в ту сторону. Обычная серая мышь полевка на несколько секунд высунулась из-под желто оранжевого одеяла листьев, что бы быть пойманной безжалостной совой.
О, - подумала кошка, - печальна участь быть съеденным совой, в моих когтях ты прожила бы дольше. Я может даже тебя бы отпустила, поскольку сытая сейчас. Вот только поиграла бы немножко. Мурр. Складно. Да.
Как жаль, что хозяева уехали, - подумала она, спускаясь по широкой деревянной лесенке вниз, сначала на верхний, холодный этаж, где через приоткрытое окно, гулял по комнате ветер и листал, рассматривая разбросанные по полу старые, полувыцвевшие журналы и газеты, а на одной из кроватей, застеленной одеялом со смешной кошкой, лежал забытый детский мячик. Обычный сине-красный мячик, которым любила летом играть маленькая девочка и которая совсем не любила носить вот этот синий бант, что сейчас повязан за спинку никелированный кровати, с тусклым лунным зайчиком на краешке.
Кошка поймала лапами бант, которым играл ветер, позабыв про старые газеты.
Нет, так не интересно, - не слышен топот убегающего ребенка и веселый смех, - кошка запрыгнула на кровать и смахнула на пол мячик.
Мяч ударился о стену и укатился под кровать.
- Не интересно, - сказала Кошка запрыгнула на подоконник, - а может просто повыть на луну как вон та рыжая, со свалявшейся мокрой шерстью собака?
Не улыбайтсь, пожалуйста, ведь иногда даже кошкам охочется повыть...
Внизу, там, где стоит печка, возле которой порой было так приятно греть бока, хлопнула входная дверь.
Неужели хозяева вернулись?! Скорей, скорей! Они вспомнили, что забыли меня! Нужно успеть, пока они не уехали снова.
спрыгнуть в приоткрытую дверь, дальше опять лестница,
бегом, перепрыгивая через две ступеньки, но... но...
- Извини, - сказал молодой мужчина, обращаясь к кошке, - но дверь была открыта...
- Ты так обращаешься к ней, как будто она хозяйка, - насмешливо сказала девушка.
- Ну разумеется, - ведь кроме нее никого в доме, кажется, нет.
-Я надеюсь, что утром ты все же отремонтируешь машину, и мы поедем дальше?
- Утром, все утром, - он снова посмотрел на кошку, - ты не против будешь, если мы разожжем
печь? Понимаешь, наша машина сломалась, и мы решили переночевать здесь.
Ну разумеется, она была не против. Даже совсем совсем не против. Она представила, как снова станут горячими белые, кафельные бока печи и доброе тепло разойдется по всему дому и можно будет лежа вот на этом скрипучем стуле слегка подмурлыкивая и ни о чем не думать...
- Мне кажется, что ты просто устал, вот и разговариваешь с кошкой.
- Напротив, я уже почти в порядке. А она здесь хозяйка. Кажется ее просто забыли, но вскоре вспомнят и вернутся за ней.
- Прравильно говоришь, прравильно, - сказала кошка, запрыгнув на стул.
...
Не знаю, бывает ли кто нибудь более счастливым, чем кошка, которая поняла, что в доме снова появились люди
и можно вот так вот лежа на кровати вывернуться брюхом кверху, чувствуя в животе колбасные шкурки, слышать собственное довольное мурлыканье и ощущать тепло рук людей, гладящих ее в две ладони.
Пусть ненадолго, пусть завтра они уедут, но сегодня вечером эта кошка самая счастливая на свете...