Состояние

               
Без визы мог рвануть, я шустрый парень,
Туда где жизнь, как сказка хороша,
Но с колыбели, так к горам приварен,
Не разглядишь ни трещины ни шва.
                Г.Г.

  Герман Гудиев однажды спросил  своих студентов: « А вы знаете, чем отличаются две, на первый взгляд одинаковые фразы: «Идет дождь» и «Дождь идет»?».  И после арт.атаки наивных  реплик, выдержав долгую мхатовскую паузу, ответил: « Идет дождь» - это информация, «Дождь идет» - состояние. Именно тогда,  я – студент ГМИ, волей судеб оказавшейся на той лекции, понял, что литература – это прежде всего – Состояние. Часто приходилось мне слышать складные и мелодичные произведения, мастерски выполненные, грамотные с точки зрения языка, но в них не было состояния, и потому они были пусты... Ибо язык для человека, а не человек для языка... В произведениях Гудиева, заскорузлых, как вся его судьба,  состояние везде... Оно бьет, без промаха , разя  прямо в сердце, и не дает пощады трепетным душам читателей... Оно гигантской волной накрывает нас, как купальщиков, бежавших к спасительному берегу от поднявшейся, а значит неизбежной уже океанской громады.
  В одном из последних интервью, Мастер шокировать - Гудиев выдал( а он именно выдавал, как рубил с плеча. На - мол - получи!): «Говорят, что если много знаешь, быстро старишься! Может и так... Но лучше знать много, чем быть  дубиной!»... И это снова было Состояние. Мог ведь  он сказать иначе, например « ... лучше знать много, чем быть глупым» или «... чем быть неучем»... Но эта фраза уже бы не имела такого потрясающе-точного эффекта шпажного укола. А Мастер сказал, как сказал, и снова приготовил свою рапиру для удара.
 Что касается утверждения, про скорую старость от знаний, Гудиев владел бездной информации, и вместе с тем стариться  не собирался. Настоящие мужчины, как и настоящие женщины, тем более поэты, они ведь не старятся. А мужиком Он был настоящим, таким настоящим, что я слушал , заглядывая ему в рот и гадал, какая сила рождает в его сухом теле такую бурю эмоций, ураган  мыслей и чувств. Одним словом, слушая Гудиева, хотелось быть осетином ! Как мало у нас таких мужчин, глядя на которых благодаришь Бога, что родился от этого народа…
   Я помню, однажды мы с друзьями услышав о презентации книги Германа Георгиевича «Вершины» отправились в «Дом Кино». Героя вечера, на тот момент, мне еще видеть не приходилось. Но он представлялся моему воображению этакой «громадой», ведь  часто дегустировал я его стихи, крепкие и бьющие в голову, как осетинская арака,  монолитные и  шершавые, по мужски, как руки настоящего горца... Но зал затих и на сцену вышел худой, совсем не привлекательный человек в джинсах, свободной рубашке, всю эту конструкцию опоясывал какой-то молодежный ремень с крупной бляхой. Я взглянул на него  взглядом очкарика, только что снявшего свои очки. Это и есть Герман Гудиев? – успел я разочарованно пробормотать, но уста его разверзлись и... Передо мной уже стоял «исполин», та самая «глыба», которую ожидал увидеть, или даже «глыба» в разы больше. Гигант... Вершина среди «Вершин». Громкокипящее сердце человека, жившего  в моем теле до меня, сразу сжалось и полилось неумелыми рифмами:
«Последним не был я, но буду ль первым,
Я в этом мире, среди этих скал,
Пока свои стихи читает Герман,
С растущим напряжением в висках?!!...»
 - продекламировал я своим друзьям, и восторженно уставился на сцену...
А потом Поэт Герман Гудиев Читал свои стихи... И это были стоящие стихи... Они лились, как вина из кувшинов, во время кавказского застолья, в чаши наших голов и сердец. В тот благодатный вечер бездонный рог моей памяти наполнился до краев...
  Помню я и первое знакомство со стихами Мастера. Эта была тоненькая книжка «Молчание». Мне принес ее друг, отец которого был знаком с Гудиевым. Тут же я начал читать стихи, переворачивая пожелтевшие страницы и  посмеиваясь над неуклюжими рифмами. Потешался, я над стихами еще сильнее, когда читал эту книжицу второй раз. Белинский из меня никакой, но критиковал я каждую строчку. Глупый юнец, в шестнадцать я считал себя великим поэтом. Смеялся я и в третий раз перечитывая « Молчание» и в четвертый... На пятый раз, я плакал...
  В газете «Осетия! Свободный Взгляд», в статье «Уметь помнить - Привилегия немногих», под авторством Народного Поэта Северной Осетии Ирины Гуржибековой читаем: «Дело чести Осетии - издать все стихи Германа Гудиева и переиздать его «Вершины»». Я, как осетин, гражданин, потомок Культурного Наследия Выдающегося Осетинского Поэта - Германа Гудиева, всецело поддерживаю Ирину Георгиевну, и считаю, что к ее призыву должна присоединиться вся творческая интеллигенция Республики. Издание полного собрания сочинений, это самое малое, что мы можем или даже должны сделать в память о Великом сыне Осетии.
  Поэт Герман Гудиев – достояние и Состояние нашего народа. То самое Состояние, к которому он стремился, как буддистский монах к просветлению. Странный, неординарный и бескомпромиссный он сам стал Состоянием, Состоянием стала его поэзия, судьба, его Имя…Журналист Диана Плиева помнится, метко заметила, что « Герман Гудиев» звучит, как два залпа из охотничьей двустволки. Очень точное, на мой взгляд, сравнение. Первый громкий и неожиданный, как гром - «Герман», и второй роковой и разящий - «Гудиев». А в газырях у Германа, в отличии от некоторых его современников-соотечественников, всегда был хороший, сухой порох, а не труха.