…И все чаще по ночам его донимала бессонница, злая, беспокойная. Как Сатурн кольцом, был он со всех сторон окружен своим одиночеством, и, пожалуй, завыл бы он, как волк на луну, если бы мог, если бы был способен.
Не было у него рта.
Ничего не было – ни рта, ни ушей, чтобы слышать.
Не то услышал бы, непременно, что кругом кипит жизнь – даже ночью – энергия бьет ключом, кровоток шумит, как вода в канализационных трубах, печень отходы утилизирует, почки ежеминутно вырабатывают свой эликсир жизни, пламенный мотор – тот и вовсе стучит, не переставая, правда, барахлит иногда, но в целом-то тянет, бедолага…
Конечно, родись он, как все нормальные вирусы, в организме, уж он бы об этом знал, чувствовал бы, как это называется, плечо и локоть друга, грудь четвертого впереди стоящего…может, звали бы его ласково «Хрюней», а не A/H1N1 (во, размечтался!)
Но он родился в пробирке, и как порой ему не хватало этой веселой, кишащей вокруг братии – других таких же вирусов и вирят!..
Конечно, на место работы его доставили отменно – клавиатура офисного компа, есть, где разгуляться, а умел бы – и словом перемолвиться: там ихнего брата, вирусов и бактерий – видимо-невидимо.
Но организм-хозяин он себе выбрал неудачно – тридцатилетнюю женщину, уверенную в себе хохотушку, и теперь грустит в одиночестве…
Ах, как ему хотелось петь, летать, празднично кружиться с братьями и сестрами в крохотных капельках слюны, весело вылетающих при кашле и чихании! Окунуться с головой в водоворот новых ощущений при встрече с какой-нибудь очаровашкой из переполненного автобуса, стать отцом, дать жизнь миллионам новых вирусов…
И не знал наш бедняга, что «Аннушка уже купила масло», что наша хохотушка расстанется с любимым, а вечером после работы попадет под мокрый снег, промочит ноги и промерзнет.
Весь следующий день у нее будет неприятное ощущение ломоты во всем теле, разбитость и головная боль, но ей казалось, что это – результат навалившейся на нее «депры», и она выпьет таблеточку «от головы», которая найдется у соседки, и к вечеру уже нестерпимо будет болеть грудь, точнее, межгрудье некое, где ветвисто произрастает бронхиальное дерево, и страшно захочется пить – температура резко поднимется…
…Он так и не понял, отчего вдруг почувствовал небывалую доселе энергию, легкость в теле необыкновенную, как поток невесть откуда взявшихся родичей понес его стремительно к носоглотке, в которой вдруг невыносимо зачесалось, и в капельке теплой мокроты он и сотни вдруг обступивших его собратьев вырвался на волю:
- Апчхи!