НА ДАЧЕ
Я здесь, где солнце прячется в кювете,
Где разбредясь среди домишек сонных,
Деревья мне показывают ветер,
Кривляясь, как толпа умалишенных.
И к черту кухню с кафельной подкладкой!
И при свечах коньячные затеи!
Здесь лишь метелей хитрые повадки.
Вокруг зима, и я в зиме затерян.
Я здесь, где быть порой необходимо,
Чтоб чувствовать то, для чего ты соткан.
Чтоб хоть дрожащим пальцем струйка дыма
Грозила угрожающим высотам.
* * *
Мне по плечу не уснуть,
Бросить в безбрежье июня
Сердце, как в реку блесну,
Может быть кто-нибудь клюнет.
Утро мне зренье вернет,
И я увижу над всплеском,
Как удивленно вильнет
Хвостик оборванной лески.
* * *
Томатные комья тумана.
Промокшего солнца моток.
За лесом со страстью гурмана
Наелся беззвучьем мотор.
Опять угнездилась на ветке,
Вспорхнувшая вдруг тишина.
Плывет сквозь сосновые сетки
Блестящая рыба окна.
В нем черствого света просвирка,
Но осень вгрызается в свет.
Треножник дорожной развилки.
Октябрьский автопортрет.
* * *
Небом вдыхается свет. Выдыхается мрак.
Ветер сдувает с асфальта последние тени.
И окруженный кольцом бесполезных растений,
Тычет в ограду слепою дорожкою парк.
Вздувшись, всплывает луна из ночного пруда.
Дикий трамвай высекает из провода искры.
Если не веришь, что небо достаточно близко,
То не поймешь, что на ветке щебечет звезда.
УТРО
Из тучи луч растет быстрей бамбука,
Что в зимней не питательной среде,
Почти приравнивается к науке
О несгибаемой, тяжелой скуке,
Как о полезном для души труде.
Когда планету вертят чьи-то внуки,
Бездетному не страшно мне седеть,
И вспоминать, при соучастьи муки,
Как разжимались ласковые руки,
Меня бросая под ноги беде.
БОЛЕЗНЬ
Не устояв на скользком беспокойстве,
Я, поскользнувшись, выпал из себя.
Пушистой плотью обрастали кости
Берез и вскоре, наготой слепя,
Меня зима к своей груди прижала,
Как прижимают тех, кого хотят.
И началось: то плавилась пижама,
То вся смерзалась от плечей до пят.
Я лед в себе рубил куриным супом.
Кровопровод чинил густым питьем.
Меня зима имела восемь суток.
Беру коньки, иду иметь ее.
ЛАДОНЬ
Тонкий томик жизни. Содержанье:
Несколько не четко выраженных линий.
Часто у нее на содержаньи
Ручки с пастой фиолетовой и синей.
Мной она приручена не споря,
Попусту не разбазаривая силы,
На ладони жизненного поля
Непрерывно натирать мозоль могилы.
* * *
Желтозубая улыбка октября
Замирает на губах аллеи.
Путешествуя по горло в воробьях,
Женщина транжирит бакалею.
Воробьи свиваются вокруг нее
Неким молодым пернатым змеем.
Но я знаю – ненавидит воробьев
Женщина, не ставшая моею.
Я бы мог, запрыгнув на мечту верхом,
В ней не видеть пошлое и злое,
Но давно уже надкушено грехом,
Вызревшее яблоко глазное.
Соперник
Ветер сотрет облака,
Как на песчаной тропинке
След от ноги чужака
В грубом и старом ботинке.
Ветер раздует луну.
Лица деревьев нахмурит.
Я равнодушно взгляну
В след уходящей фигуре.
Знаю, что выбор один –
Он только мертвый не вреден.
Вскину к плечу карабин,
Сделав поправку на ветер.
НА ОСТРОВЕ
Шевелится костер, отпугивая вечер.
И злость во мне еще кокетливо щебечет.
На автомате колет щепочки топор.
Шагах в пятнадцати палаткою увиты
Спокойно двое спят. Шевелится костер.
В руке топор. Шагов пятнадцать и мы квиты.
Такое дело не займет и двух минут.
Единственную лодку волны мягко мнут.
Сжимая пальцы, повышает голос злость.
Костра дыхание и стали теплый лоск.
И горизонт несет свирепую погоду…
Я Богу помолюсь и стану невесом.
Залью костер водой и спички брошу в воду,
И тихо оттолкнусь от берега веслом.
Пускай их, навсегда вдвоем хранит природа.