...Сквозь сон я слышал ровный низкий голос, видимо радио. Я стал прислушиваться, не открывая глаз. Голос вещал:
- ...проблема онанизма в отдельно взятой комнате. Ты дрочишь?
Я? Да. Но вслух не стал произносить.
- Вот. - продолжал удовлетворённо голос. - Димон дрочит?
Откуда я знаю. Какой ещё Димон?
- Дрочит-дрочит! - убеждал меня голос. - И я дрочу. Это естественно.
Сто пудов.
- Почему же мы скрываем это друг от друга? Мы же друзья!
Я открыл глаза. Глазные яблоки заболели от света.
Нихрена это не радио. Это Славик вещал, сидя по-турецки на своей кровати. Рядом сидел Миха-слушатель. За столом, перед кучей мятых десятирублёвок, сидел Димон. Он расправлял купюры и что-то писал на них. Я в общаге.
Вчера был д.р. Славика. Мы выпивали. Я напился. Внутри похолодело: Юлька. Юлька бросила меня. Как топят котят. С равнодушием на лице, но что в сердце? Не знаю. Уверен, Юлька могла бы задушить самого пушистого и милого котёнка, если бы он, допустим, насрал на её таджикский ковёр. И расстроилась бы из-за ковра. Это ж предмет роскоши. Не то, что какой-то там котёнок.
Видимо, я где-то обосрался. И даже знал, где.
Наверно, от обиды я скорчил довольно кислую мину, потому что Миха сказал вместо приветствия:
- Ну и рожа у тебя, Шарапов! Вина?
- Не, не хочу... - выдавил я.
Миха усмехнулся:
- Я не про вино. Я про вину.
Я с ужасом уставился на него. Миха невесело и как-то укоризненно улыбался. Он знает.
- И чё? - спросил я с вызовом.
- Забыл, как Наську по заднице хлопнул?
- И?
Я действительно забыл. А потом-то что?
- И всё! - продолжал Миха. - Она обиделась и шарахалась от тебя весь вечер.
- И? - Я не помнил ничего этого.
- Раньше всех домой срулила.
- Так я её... не это...
- Ты чё, отец!? Не хватало ещё "этого"! - тут Миха изобразил жест "кавычки".
Бля, Миха. Пацаны. Вы бы знали, что вытворял я последние пол-года. Ха, Наську хлопнул по заднице.
Я попытался сглотнуть, и глотку как ножом взрезали. Я направился к столу за водой. Димон продолжал методично надписывать купюры и складывать стопкой. Я посмотрел. Одно и то же слово.
ПОДОЯНИЕ.
- По-ДА-яние. - сказал я.
Он поднял взгляд на меня, смотрел секунд пять, моргнул, опустил голову и только тогда выдохнул:"Бля!" Две глотки заржали в октаву. Я пил воду. Прямо из стеклянного кувшина.
Глядя через дно кувшина на пожелтевший постер какой-то девицы, я вдруг понял причину Михиного недовольства. Ему нравилась Наська. Может он даже любил её. Ну знаете, такое светлое благостное ощущение как будто внутри, когда не представляешь себя трахающим свою возлюбленную. Это становится табу. Запрещаешь себе представлять её, когда дрочишь. А подрочив, испытываешь до боли щекочущее чувство вины. Так и стоит перед глазами образ любимой и обвиняюще смотрит на тебя. И молчит. Вроде как измена.
- Слушай, Мих... - вдруг слёзы навернулись на глаза. Я заморгал. - Прости друг!
И протянул руку для пожатия. Я плохо видел из-за слёз, поэтому ткнул Миху в плечо. Походу, Миха растерялся, никакой реакции.
Славик ожил, как радио с автоподстройкой, и заговорил ровным дикторским голосом, эдакий Влад Копп:
- Человек, который протягивает руку ладонью вверх, о чём-то просит. Человек, который протягивает руку ладонью вниз, что-то скрывает.
Я был уверен, что держу ладонь параллельно некоей вертикальной плоскости. Хотя мне было, что скрывать.
- Нам нечего скрывать друг от друга. Мы же друзья. - закончил Славик.
Миха пожал мою руку и тут же обратился к Димону:
- Ты собираешься раздать эти деньги попрошайкам?
- Нет конечно! Я ща пиваса куплю. А потом эти купюры разойдуться на сдачу, и люди будут ими расплачиваться. Покупать хлеб. Сдавать деньги на ремонт школы. Давать детям на карманные расходы.
Никто не нашёл, что сказать. Кроме Димона.
- Я специально их целое утро мял! - с гордостью заявил Димон.
Я в грязи.
- Сколько там у тебя? - спросил я Димона. Он принялся считать.
- Девяносто р.
Мне надо очиститься.
- Давай, я схожу за пивом.
Димон недоверчиво смотрел на меня. Потом протянул купюры. Я схватил их и тут же разорвал.
- Ты чё, бля! - Димон вскочил.
- Спокойно! - я поднял руку, останавливая его. - Я куплю тебе пива.
Я повернулся и направился к двери.
- Бля, какой же ты мудак! - шипел Димон. - Долбоёб!
Я обулся и вышел, не сказав ни слова.
На лестнице я полез в кошелёк. Денег осталось двадцать рублей. "Железо" в кармане. На редкость ***вое утро.
Я решил идти домой пешком. Миха позвонил мне через пятнадцать минут. Я вяло извинился. Мысли были заняты другим. Надо было объяснить жене, как и где я жил последние пол-года.
Но только, чтоб она не расстроилась.