...В данном произведении встречаются элементы простонародной и ненормативной лексики! Отклонения от орфографии допущены автором умышлено.
Людям с обострённым чувством восприятия грубых форм общения и выражений, настоятельно нерекомендую прочтение данного материала.
Извините.
Часть 1.
Рассказ начну о жизни сельской,
С того, как в пылкий летний зной
Не знавший жизни деревенской
В село приехал городской.
…Закончил «ГЭП», диплом в кармане,
Спец..альность – сварщик, тракторист…
- Шёл, по деревне рассуждая
Вовян Шнурков – «Капиталист».
Да, с виду Вова был высокий,
В плечах костлявый, щуплый сам,
Лоб плоский, череп треугольный
И брови-метлы, сам-с усам!
Махая старым чемоданом
И пыль, клубя от взмаха ног,
Штанины-паруса летают –
Спешит в контору наш дружок.
Поднялся по крыльцу правленья,
Зашёл Володя в Сельсовет
И с превосходным настроеньем
«Влетел» в начальский кабинет.
Дым от дешевой сигареты
Клубится здесь, в носу зудит,
На стуле, словно пуп планеты
Ефим Семёнович сидит.
Широкий стол и в книгах полка,
Рукой окурок давит свой,
Прошедших лет на ней наколка,
Портрет вождя над головой.
Ефим Семёнович Скволынжин
Был управляющим в селе,
С лицом суровым как булыжник
Он молвил важно: …Чё тебе?…
Володя глянул с выраженьем
Непониманья гнусных слов
И злость нелепым искаженьем
Свернула рожу: брови, лоб.
Затем собрав остатки мыслей
В лицо промолвил напрямик,
По сторонам летели брызги,
Был разговор похож на крик:
-…За триста вёрст к вам приметелил,
Не знал, что встречен буду так!
Где ваш оркестр, вино, веселье?
Где хоровод из местных баб?
Сидеть и я вот так умею,
Штаны все в дырах неспроста!
Ты дай гостиницу, постелю,
Чувырел местных адреса!
Ваще я в ваш колхоз приехал
Пахать как труженик в полях,
Я защитил диплом с успехом,
Механизатор я в кровях!
Ещё такой грешок имею:
Люблю я стройки возводить,
Бетон месить, гасить злодеев,
Кто хочет в этом мне вредить…
Ефиму нехотя стянуло
Физиономию «в гармонь»,
Икнул и пёрнул, аж тряхнуло
На полке книги… и ладонь -
Ладонь положил он на лысый
От пота мокрый свой «калган»
И так сказал, читая мысли:
…Ты верно нужен парень нам!…
На подселенье ты согласен,
К одной из немощных старух?
Совхоз ударный наш прекрасен
Аж вон, куда разнесся слух!
Оформлю конюхом пока я
Хвосты кобылам заносить
И чистить стойла там лопатой,
Сенцо вилами разносить
А если-ф будешь ты ударно
Трудиться и свой труд любить
Я хату дам тебе бесплатно,
Ты будешь в ней до гроба жить!
Да! Приспективы есть в колхозе,
Смотри на быт! Ядрёна медь!
Рули, бури, капай в навозе,
Ты можешь здесь скота иметь.
Сейчас проводит тётя Клава
На место жительства тебя,
Иди и знай, что труд есть слава!
Придёшь ко мне спустя три дня.
Ефим Семёныч и Володя
Пожали руки горячо,
Шнурков сказал, что ясно вроде
О сельской жизни будто всё.
Затем ведомый тётей Клавой
Володя к хижине пришёл,
Шёл как солдат со службы бравый,
Курил, спешил – и брюки сжёг.
Но не бывал ещё на службе
Володя, в руки ему трость!
Можь потому с умом не дружит,
Собрать весь ум – так будет горсть.
Зашёл в халупу – мрак и плесень,
Лежит старуха на печи,
Не прибиралась уж лет десять –
Бутылки, пробки, кирпичи…
Заметив, что Вовян в печали
Тихонько Клавдия ушла,
Шнурков вскричал, его достали
Храп старушни, вид бардака:
…Эй ты, старуха, мать ё.. в спину!
Вставай, хорош ноздрёй шипеть!
Бутылки свежие! Скотина!
Напиться в мочь, прибраться – нет!
Я ща шнифты тебе расправлю,
Водой холодной обкачу!
Я на рога весь дом поставлю!
Алкоголизм твой излечу!…
Достал старуху грозный парень,
Та, взяв с печи рукой ухват
От сна глазёнки протирая
Ему в ответ сказала так:
…Ты супротив ухвата парень,
Не суй свой жбан, коль дорог он!
Ступай от сель, а то наджаблю!
Язви-те в задницу, чалдон!…
Шнурков в ответ, не медля, сразу
Почуяв гнев седой карги
Дал ей намёк на шаньги с квасом
И про блины, про пироги:
…Старуха! Ладно, успокойся!
Ступай и хавчик приготовь,
Пришёл я с миром, ты не бойся,
Я не любитель портить кровь!…
Так помирился Вовка с бабкой,
Он стал в быту ей помогать:
Воды таскать, пол драить тряпкой,
Готовить, даже и стирать.
Прошло три дня и вновь пошёл он
До председателя в «Совет»
Шёл по дороге, по знакомой,
Старухи молвили во след:
…Эт чё за хрен в отрепье дует?
Матёрый экий басурман!
Чей он таков, кто знает, будет?
Штаны все в дырах, как баклан!…
Да, все штаны у Вовки в дырах
Большой и малой ширины
От поясницы до ботинок,
В них полужопия видны.
Вот подошёл он к Сельсовету
И вновь поднялся на крыльцо,
Спешит как прежде к кабинету,
В улыбку съёжилось лицо.
На доски пола наступая,
Открыл он дверь своей рукой,
Узнал знакомую он харю
И лысый образ с бородой.
Стал как близнец вождя народов
Ефим бородку отпустив,
Он двойника не видел сроду,
Володька скромно говорил:
…Ефим Семёнович, к Вам можно?
Я к Вам пришёл, спустив три дня,
Работать хочется безбожно,
Пора оформить Вам меня!…
Ефим Скволынжин слово помнил,
Поэтому крутя в ноздре
Помешкав, чуточку промолвил
Швыркнув соплями в тишине:
…Пройдём Владимир по угодьям,
Посмотришь ферму и поля!
Механизатором Володя,
Решил назначить я тебя.
Конечно, трактор будет новый,
Но только времечко спустя,
Посмотрим мы, на что способен –
Состроишь трактор с утиля!…
За мех площадкой, на помойке,
«Чермет» заросший коноплёй
Стоит с времён ТуркСибской стройки,
То Вовкин трактор, боже мой!
Кабины нет - одна лишь рама,
В капоте вороны живут,
Да ребятишки серут тама,
Когда коров окрест пасут.
…Да! Экспонат реликвий местных!…
Шнурков подумал и вздохнул,
Пробуксонул в говне на месте,
В ноздрину палец запихнул.
Ноздря глубокая у Вовки,
Вошёл весь палец, до конца,
На остальных – татуировки:
Могильный крест и три кольца.
Затем шлифуя пятки оземь
Задумавшись, пошёл в поля,
Из дома вышел утром в восемь,
Но день прошёл, увы, не зря!
Стемнело, слышен гул мотора
И свет виднеется в ночи,
…Пойду, проверю, может воры
Со склада грузят кирпичи!…
Пошёл на свет Шнурков отважно,
Чтоб зафиксировать момент,
Он знал, что очень ему важно
Сложить большой авторитет.
Он подошёл поближе к свету,
Увидел местных алкашей,
От жён, подальше выпить едут,
Не на рыбалку на ершей.
Горела фара от комбайна,
Механизаторов толпа
Напиться водочки мечтая
Расселась возле колеса.
Достали ящик русской водки,
Стаканы, сало, огурцы
И вот, вливают жадно в глотки,
Со звоном чёкнув стаканы.
Игнат Тусклов его заметил,
Поставив выпитый стакан,
И лук зелёный, как спагетти,
Жуя, сказал: …Поди-ка к нам!…
Володя подошёл к артели,
Из тьмы, и щурил глаз от фар,
Мужчины на него смотрели,
Шнурков был бледен, как кальмар.
Ему налили стаканюгу,
Он выпил залпом, как хотел,
Затем бухнули все за дружбу,
Володя в корень окосел.
Потом ни раз, ни два стаканы
Звенели, водочка лилась,
Лишь рты, раззявив как бакланы,
Вливали, пели веселясь.
Звучали песни про колхозный
И вольный радостный их труд,
Да, перепил Вовян серьёзно,
Он насосался как паут.
Привстав, с натуги пёрнул громко,
Его отбросило струёй,
Он как торпеда, с бомбой грозной
В дерьмо коровье влип балдой.
Так и застыл «Победоносец»,
Не в силах был он отвернуть,
Как в шляпе – в бычьем он навозе,
Нет, шляпу так не натянуть!
Проснулся утром, уж сияло
На небе солнце горячо
Говно к калгану так пристало
И ныло правое плечо.
…Да не пойду домой я с этой
Присохшей «шаньгой» к голове…
Он обломал края, при этом,
Все руки вывозил в говне.
Пошёл к реке с блевотным видом
Желая пёрнуть иль вздриснуть
Из носа кляп говённый вынул,
Вдохнул покрепче, чтоб чихнуть.
Чихнул прилично, что весь говень
С напором вырвался из «недр»
Вовян зажал рукою голень,
В штанах мешком весь кал висел.
Так и пошел, держась за ногу
До пяток, чтоб понос не стёк,
Его увидел и в подмогу
К нему бежит Кусков Витёк.
Шнурков Володя заметался
И с кручи бросился к реке
Запнулся он, закувыркался
И распластался на песке.
…Мне надо срочно схорониться,
Вот щас залезу в лопухи!…
И он залез, чтоб не спалиться,
Чтоб говнюком не нарекли.
Тут подбежал и Виктор к круче
Орёт: …Володька!, что с тобой?
Избили что ли? Выйди лучше!
Я провожу тебя домой…
Но не нашёл Кусков Володьку
Да и искать он не хотел,
Кой смысл драть у речки глотку,
Чтоль нету лучше этих дел?
Вот вылез Вовчик из засады,
Парашу вытряхнул из брюк,
Завыл с огромной он досады
Согнувшись, как рыбацкий крюк.
Затем на речке искупался
И смыл позор свой с головы,
Пошёл домой, он не проспался,
Болтались мокрые трусы.
Старухи вновь над ним шутливо
Смеялись сидя неспроста –
Одна деталь их взор пленила:
С башки исчезли волоса.
Да, под воздействием фикалей
Сгорела кожа на лице
И волосы повыпадали
Без примененья ножницей.
Вот к дому подошёл угрюмо
Шнурков Володя без волос,
Старуха ест пирог с изюмом
И говорит:…Спаси Христос!
Ты где гнидёныш провалился?
В каком провалище исчез?
Я думала уже поститься,
Был найден в озере мертвец!…
Володя гаркнул спохмелюги
И вонь ударила в мозги,
Зашлаковал старухе руки
И прикроватные кружки:
…Макака старая! Заглохни!
Не барабань беззубым ртом,
Ща брякну в бубен и усохнешь,
Где был – поведаю потом.
Старушка мордочку всю сжала,
Тряся заблёванной рукой
В ответ Володьке лепетала
Болтая нижнею губой:
…Гляжу я в Армию наверна
Тебя застригли послужить,
Пади в Стройбат вписал холера,
Военкомат, ты расскажи!…
А Вовка пуще рожу сквасил
Зажав свой нос ей отрыгнул,
Он был уже на всё согласен
И сквозь блевотину взболтнул:
…Не надо бабка мысли стряпать,
А облысел я от дерьма,
Вчера нажрался, был как тряпка,
Упал в говно и в нём проспал.
Говна хахалки ты отскоблишь
И простирнёшь мои портки
К обеду старая, сегодня-ж,
На солнце шмотки просуши!
Сейчас сниму свои я бутсы,
Кто завязал узлом шнурки?…
Володя круто к ним нагнулся
Аж в жопу врезались трусы.
Его «сухие половины»
Распёрли напрочь труханы
И трескануло как с кар..бина
Разбросив в стороны клочки.
…Ну что за чёрт? Ебина в спину!
Не выдержал центральный шов!…
И через голову резину
Стащил Володька от трусов.
Хайло от Вовки воротила
Старушка в сторону не зря –
От Вовчика таким разило,
Могла не выдержать ноздря.
Его бабулька накормила,
Постель бедняге послала
И эту «ляльку» усыпила,
Ведь жалко лысого хорька.
Сама она взяла стамеску
Скребёт по Вовкиным штанам,
А кал – не глина, крепко въелся!
Да пахнет слёзно этот срам!
А вот и утро, люди – в поле
И Вовка к трактору идёт,
Он тоже жизни подневольник,
Конца недели трудной ждёт.
Ну вот! Его железный «монстр»
Стоит заросший в конопле,
Косой вокруг Володя косит,
Запчасти ищет в утиле.
Нашёл рычаг, педали, фару,
Приладил всех их на места,
А мужики: …Дает, мол, жару!
Лишь бы держали тормоза!…
Через неделю уж буровил,
Рычал как лев мотор в трубу,
Всю жопу Вовка измазолил,
Рука привыкла к рычагу.
Пропахли и трусы соляркой,
Об этом молвят неспроста
Работницы полей, доярки,
Везде слышны их голоса.
«Капиталист» успех огромный
У дам сумел приобрести,
Но лишь старухи чешут злобно
Об этом парне языки.
Бабуся дома размышляла:
…Два века хата уж стоит,
Мой дед, «кулак», в ней жил сначала,
Потом уж я и мой старик…
Когда старуха встрепенулась
Чихая, топая ногой,
Бревно внезапно крутанулось
И прогудело над балдой.
Весь дом по брёвнам разметнулся
И крыша об пол громыхнув,
Столб пыли к небу потянулся,
Соседи ахнули вздрогнув.
Старуху, думали прибило,
Беднягу в погребе нашли,
Со страху гетры замочила,
Едва успела заскочить.
Там сидя бабка без надежды,
Сапог ей правый ногу стёр,
Сняла все верхние одежды,
Взяла лопату, как шахтёр.
Подкоп старушка рыть решилась,
Не сдохнуть, чтоб на глубине,
Довольно быстро шевелилась,
Как дождевой червяк в огне!
Снаружи бабку откопали,
Гнилушки сверху разбросав,
Со всей деревни вмиг сбежались
В фуфайках дядьки и в трусах.
И извлекли из-под обломков
Раскрыв руками люк в полу,
Старушку – мать, своих потомков
С платком, завязанным на лбу.
«С руками» бабка «не с пустыми»
Взошла наверх с глубин земных,
Спасателей благодарила,
Их словом добрым, как родных.
Разрыла там тайник старушка –
Обрез, патроны, пистолет,
Ещё зашитую в подушку
Кубышку золотых монет.
Ладошкой сопли вытирая
Старушка спрятала тайник,
Никто о нём пока не знает,
Старухе грезится старик:
Мол, кулаком из гроба машет
И по лбу тряпнуть норовит,
Со страху бабка села даже,
Исчез тогда ужасный вид.
Она опомнилась и снова
Искрится золото в глазах,
Начать, не знав с какого слова,
Забормотала вся в слезах:
…Ба, да вся моя халупа,
Совместно с пряслом и скотом
Не стоила монеты будто,
Что находилися под нём!
Чего же раньше не нашла их,
Хотя бы тридцать лет назад,
Я б дёрнула к родне в Израиль…
Бабуля это лишь сказав –
Ощерилась, как только можно
И сердце ёкнуло в груди,
Трясясь от радости, возможно
Опорожнилась в сапоги.
Вдруг, трескотней покой нарушив,
Володя трактор завернул,
Разгром жилища обнаружив
Старушке скромно намекнул:
…Кто разбомбил хибару эту?
Не ссы, открой такой секрет,
Я эту мразь сживу со свету,
От злости мне спасенья нет!…
Бабуля молвила навстречу:
Мол, я чихала, хлоп ногой
И собиралась влезть на печку –
Бревно сломалось над балдой,
Чуть черепушку не снесло мне,
Едва успела я нырнуть
И долго просидев без света
Боялась «ласты завернуть»…
Заметил Вова, что скрывает
Старуха факты от него,
Обратно в трактор залезает
И прёт в соседнее село.
Лишь там торгуют алкоголем
И до закрытья, чтоб успеть
Он мчит как клоун на гастроли,
Схвативши руль, чтоб не слететь.
Володин трактор без кабины,
Чтоб очи пылью не забить –
Он маску сделал из резины,
С очками, чтоб сквозь стёкла зрить.
Не всё он видит, от вибраций
Трясётся мозг в его башке
И газы выхлопа клубятся,
Распространяя чёрный шлейф.
Давя свиней, в село заехал,
Буксуя, мчит наперерез,
Что с дурака взять кроме смеха?
«Газует» ёбнутый балбес.
Покинул трактор, сверху спрыгнув
И в грязь ударил сапогом,
Кто возле был – дерьмом забрызгал,
И в магазин рванул бегом.
Купил водяры и обратно
Попёр припадочный домой,
С бухлом «зашкаливать» приятней,
Бутылки – в сетке, под ногой.
Он пуще прежнего «вдувает»
Дорога прыгает в глазах,
Вовян по полю путь срезает,
Всех распугав, кто был в кустах.
Ухабом трахтор взбултыхнула
Трамплинность местных пустырей,
Володю раком завернуло,
Калган застрял промеж плечей.
Очки разбило об железо
И долбануло об капот,
И ноги, словно два протеза,
Загнуло задом наперёд.
Тут отлетело и сиденье,
И оголились провода,
И столб стоял – беды знаменье
Шнурков в****ячился туда.
Упал на землю бедолага
И без сознания лежит,
С ним сетка с водкой где-то рядом
И трактор, сбивший столб стоит.
Шнурков очнулся, всё в порядке
И ноги, будто на местах,
Очки лишь вышибло, проклятье!
Пошёл поссать у колеса.
Надул немалую он лыву
И подсосав бензин в пускач
Завёл движок, сказав шутливо:
…Давай родимый мой, батрачь!
Не знавши броду, поспешил я,
Зафитилил промеж кустов,
По обстоятельствам стеченья
Чуть не добавилось крестов…
К развалинам примчав, он резко,
Рулём вписался в поворот
И тормозом ножным конечно
Нажал у рухнувших ворот.
Схватил бутылки, пасть разявив,
Вновь ручкой выключил мотор
И поскакал как лось до бани,
Куря Елецкий «Беломор».
…Здорово, старая горилла!
Вот «радость» в сетке у меня!…
Старуха стаканы схватила
И тут попёрла болтовня,
Прополоскав хайло «Столичной»
Бабуля выпалила так:
…Я клад нашла, то дед мой лично
Зарыл, он был большой «кулак»!…
Достала ящик из-за печки,
Гнилой и плесенью покрыт,
Она открыла, и дар речи
Пропал, у «старой ****ы».
Окинув Вова это глазом,
Невольно ахнул протрезвев,
Весь хмель сквозь задницу, вдруг сразу,
Протяжно вышел загудев.
…Довольно старая синячить!
Давай построим особняк,
Я закуплю те, водки ящик
И будем строить, всё ништяк!…
Условье бабку заманило,
Она согласие дала
И улыбаясь спьяну, криво,
Сплетала разные слова.
Шнурков Володя их не слушал,
Он размышлял с чего начать,
Идея та терзала душу
И чтоб не мучиться - лёг спать.
С утра проснулся, бабке снова
Задал терзающий вопрос:
…Давай, начнём мол, стройку дома!…
…Ты что, родной? С тобой Христос!
Своей родни мене хватает
Из заключенья сын придёт,
Десятый год уж отбывает,
Забудь про всё, а то «пришьёт»!
Не первый раз уж, мол, садиться,
Он так и в прошлый раз сказал,
Когда вина стремясь напиться
С ружья пальнул, курок нажав…
И удручённый поворотом
Событий страшных, как кошмар,
Он снова вышел за ворота,
Завёл мотор, в «Совет» погнал.
Пёр как дурак на именины,
Но без очков, вчера разбил,
На роже тоже нет резины,
Но скачет также как дебил.
Да не лезгинку Вовка пляшет,
И номер тракторный, как грязь-
Три буквы нецензурных наши,
И цифры: тридцать два ноль пять.
Ефим Скволынжин вновь угрюмо
Сидел, в морщины лоб собрав,
Он о попойке прошлой думал,
И как по синьке спал в кустах.
Шнурков Володя молвил прямо:
…Хорош Вам времечко тянуть,
Давай мне дом добротный с баней,
Иль самострой, какой-нибудь!
А то старуха, сволочь, сука,
Мне вновь загнула фигунца,
Ещё скажу, что есть проруха –
Нашла под домом клад отца!
А в кладе том, вот Бог свидетель! –
Есть пистолеты и обрез
И золота кило там десять,
Или полпуда, наконец!
Спешите, будте расторопны!
К ответу старую привлечь!
Придёт бандит, меня прихлопнет,
Он может и контору сжечь!…
Ефим всё понял с полуслова
И встречно мысли излагал,
Пускай с похмелья, но беззлобно
И между слов порой икал:
…Не бойся Вова, меры примем,
Накажем всех, кто виноват,
Оружье, золото – изымем,
А ты ступай в Военкомат.
Хотел жилище ты, там будет,
Один на многих общий дом,
Оденут, вымоют, обуют,
Накормят чем-нибудь потом…
Повесив голову, Володя,
Поплёлся, с горя побледнев,
Трусы иль жопа, в дырах вроде
Менялись от шагов, блестев.
Вот подошёл к Военкомату,
Он сразу понял – в звёздах всё,
На стенах разные плакаты,
На них он смотрит, как осёл.
Засунул голову в окошко,
Сказал кто он, зачем пришёл,
Дежурный, подождав немножко
Все ожиданья превзошёл:
…Держи повестку, завтра утром
Труба зовёт, иди служить,
Два года эти, сказка будто
Пройдут, ты только не тужи…
Вот «загремел он под фанфарой»,
Не надо стричься – лысый он,
Там есть майор и прапор старый,
«Очеков» ряд и кирки звон.
Не стоит мыслью удручаться,
Мол, почему шинель, погон? –
Так просто лишним оказаться,
Ведь знал довольно много он.
Продолжение следует.
4 июня 1995 года.
В. Уматов.
Часть 2.
Все рыбаки сушили снасти
И было лето горячо,
Не Ельцин был тогда у власти,
Страною правил Горбачёв.
Мчит тепловоз, колёс под стуки
Увозит Вовку за холмы,
А он сидит, бубнит от скуки,
Считает вдоль путей столбы.
Столбов немерено, нет счёта,
Деревню Вовка вспоминал,
Свой трактор и доску почёта
И мужиков, которых знал.
А там, в деревне, строил планы
Ефим, как золото прибрать,
Он крохобор был небывалый
И бюрократ, …в гробину мать!
Решил признать старуху дурой,
Пристроить в «дальние края»,
Гнилой была его натура
И был он скользкий, как свинья.
Ефим Семёнович, под вечер,
Пришёл старушку навестить,
Бабуся ахнула при встрече,
Достала быстро закусить.
С портфеля водку доставая,
Скволынжин знал с чего начать
И пот, с плешивины стирая,
Решил о жизни разузнать:
…Давно ль живёшь старушка в бане,
Могу ли чем тебе помочь?
Где квартирант твой, всё на стане?
Уж вечер близится и ночь!..
И водку бабушка почуяв,
Пролив стакан в желудок свой,
Сказала с радости прищурясь
И нервно дрыгая ногой:
…Ты помоги мне, председатель,
Ведь в Армию ушёл внучок!
Мне хоть жилище где-то дайте,
А то загнусь я как стручок!
Уже неделю в бане «сохну»,
Как крыса на полке ючусь!
А мой помощник – трость иль посох,
Я жить как следует хочу!..
Налил Семёнович повторно,
Со звоном водки до краёв,
Старуха выпила охотно,
Прополоскав хайло своё.
Ефим Скволынжин продолжает,
Как будто с фактом не знаком:
…Он всех на службу забирает,
Будь он неладен Военком!
А дом мы бабушка, подыщем,
Пусть на окраине села,
Зато за даром, не за тысчи,
Не будешь жить ты в нём одна!
Мы вновь кого-нибудь пристроим
К тебе, чтоб в жизни помогал,
Найдём из тех, кто подостойней,
Чтоб не попал какой нахал!..
Вот хмель старушку «стукнул» в темя
И «закипело в ней говно»,
Затем спустя немного время
Вновь осушила в стопке дно.
Упала на пол, глухо пёрнув,
Сведя глаза свои на нос,
Потом рукой два раза дёрнув
Слила под юбку свой понос.
Скволынжин долго ждал момента,
Когда скопытится карга
И наконец случилось это,
Заржал Ефимушко тогда!
Схватил он шприц, залитый зельем,
Воткнул ей в жилу на руке,
Ввёл наркоту, дрожа коленьем,
Шипя ноздрями в тишине.
Затем поспешно поскакал он
До дому, поздний был уж час,
Жене сказал, что был в Райкоме,
Мол:…Был банкетик там у нас!..
С утра подъехала машина
К знакомой бане, у руин,
Старуха скачет как детина,
Бормочет щерясь, как кретин.
Её скрутили санитары,
Закрыв в машине под замок
И не внимая на базары
Упёрли в «дальний городок».
Семёныч, это время выждав,
Свой джип – УАЗик подогнал,
Лопаткой маленькой Скволынжин,
Там всю ограду раскопал.
И вот, увидел клад кулацкий,
Как Бармалей его схватил,
Запрыгнул резво на УАЗик,
Завёл мотор и в миг «свалил».
Так завершил свой план козлячий
Ефим Семёнович – говнюк,
Надёжно спрятал ценный ящик,
С семьёй поехал он на юг.
А бабка дёрнулась мозгами,
Как только «дурь» в неё влилась,
Теперь в «психушке» с дураками
Казённым тапком топчет грязь.
Не нужно золота бабуле
И счастья много – полный зад,
Как-будто жизнь назад вернули,
На лоб лишь вылезли глаза…
…Шнурков Володя в часть приехал,
Всех «духов» выстроили тут,
Смотреть была на них потеха:
Блестели лысины вокруг.
Назавтра выдали портянки
И сапоги, хоть стены бей!
Бойцы недавно все с гражданки,
Чалму с них сделал «Челубей».
Одел на голову и важно
Привстал, …ядри твою в кусты,
Стал рыться в тряпках он отважно,
Снимая ватные трусы.
Видать от жару зачесалось
В трусах его со всех сторон,
Как будто, что-то там кусалось,
Впивалось, что-то там в «батон».
Пилотку к сраке он приладил,
Фасона сходство он нашёл,
Там тоже складка есть! …некстати
К нему наш «ротный» подошёл.
И заорал майор Дупловский
Слюнями брызжа по хайлу,
Аж приколоченные доски
Задребезжали на полу:
«Ты что, «зверёк» тут цирк устроил?
Пилотку в жопу запехнул?!
Из далека ты чурка вроде,
Степной безмозглый «саксаул»!
Ну рожа лысая, тупая,
Я ща вшарашу тебе в лоб
Большой совковою лопатой
Твоё хайло расплющить чтоб!»
И зафингалил с развороту
В его «вьетнамское» лицо
Аж «демон» выперднул пилотку
С клочками ваты от трусов.
А Вовка знал, что есть пилотка,
Звездою красною на лоб!
И знал, что здесь одна походка,
Хоть замухрышка ты, хоть жлоб!
Всё как и надо – по Уставу
Володя к кителю пришил,
Решил Шнурков служить на славу!
Какардой пенис позудил.
Надел бушлат, штаны поправив,
Нашёркал бляху со звездой,
Ширинку наглухо задраил,
Чтоб члену выдержать покой.
Его увидел Еблобаев –
Ефрейтор, дембель на носу
И подошёл Саид зевая
К Володьке, чтоб его вздрочнуть.
Дежурным был Саид по роте
Решил он «духов» припахать
И с возгласом: -Чего тут ждёте?!
Решил Шнуркова прикатать:
-Солдат!, вот лезвие и щётка,
За дверью слева – туалет,
Там писсуаров ряд отскоблишь
И восемь засраных очек!
Невольно дёргая бровями
Шнурков ответил ему –Есть!
И санфаянс потом засраный
Скоблил отрезок службы весь.
Ведь не напрасно в Армии порядок,
Рабов хватает всем, и прапорам!
И утверждён повсюду распорядок,
Всех на работы разгоняют по утрам!
А там – пошло!, расписан поминутно,
Нелёгок «духовский» армейской службы день,
На туалет одну иль две минуты,
Тут все «шуршат», исчезла напрочь лень!
Ведь не бывает молодых бойцов ленивых
Муштра излечит быстро недуг тот!
Как для горбатых средство есть – могила,
Так для ленивых средство здесь – окоп!
Траншеи рыть не нужен экскаватор,
Один боец за время службы всей
Разроет больше штыковой лопатой,
Которую по праву он зовёт своей…
…Шли месяцы, зима потом настала,
Шла служба и кончался долгий срок,
Решил он жизнь начать свою сначала –
Седой бабуленьки единственный сынок.
Стучат колёса, поезд едет,
Из Воркуты в своё село
Освобождённый Быков Федя
Спешит «загнув» своё хайло.
Сутулый, с мятой папироской
Волнуясь в тамбуре стоит,
Свой череп сморщил безволосый
И песню грустную гундит.
А в песне той, колючка, зона
И голубки домой летят,
То купола церквей со звоном,
И крест – Иисус на нём распят.
Ведь десять лет – довольно много
На гнусных ЗэКовских харчах
Он отбывал режим свой строгий,
Там похудел, почти зачах.
Он синий весь, картина словно,
Напрасно время не терял –
Даж на залупе есть наколка –
Прицел, чтоб мимо не попал.
И вот в родной колхоз приехал,
Колхозной улицей идёт,
«Мосты» сияют жёлтым цветом,
Лицо от радости цветёт.
Вот, подвернул знакомым шагом,
Где жил он раньше, что же здесь?,
Халупы нет, одни развалы,
Из под которых видно печь.
Пошёл босяцкой он походкой
Болтая синим вещмешком
В «Совет» к Ефиму, не за водкой,
В фуфайке, с белым номерком.
И прохоря его блестели,
Скрипел под ними мёрзлый кал,
Дристали с веток свиристели
От них весь снег как уголь стал.
Вошёл к Ефиму, дверью стукнул,
Фуфайку резко расстегнул,
Ефим икнул, подпрыгнув пукнул,
И руку Феде протянул:
-А, здравствуй Федя, наконец-то!
Мы ждём тебя колхозом всем,
И дождались! Родной! С приездом!
Жильё дадим, с ним нет проблем.
И Федя растопырив пальцы
На всех конечностях своих
Базар блатной немедля начал,
Ефим не слышал слов таких:
-Ефим, ты чё рамсы разводишь,
Куда старушку фраер дел?!
Ты как петух очеком водишь,
На зоне я б тебя имел!
Вот опоношеный Скволынжин,
Вспотевшей лысиной блестя,
Руками двигая как лыжник,
Привстал, с испугом говоря:
-Рехнулась бабушка внезапно,
Всё от того, что рухнул дом,
Никто не знал, что может тряпнуть
По голове её бревном!
А уголовник бывший Федя
Не стал вестись на сей базар
«Волкам позорным» он не верит,
Не верит гнусным мусорам.
Маршрут простой: Совет – «психушка»,
Его осилил он за час,
Увидел матушку-старушку,
Она гуляла там как раз.
Прознал всё Федя досканально
О председательских делах,
Решил добить его «анально»,
Обратно ринул на понтах.
Вновь узкий вид колхозных улиц
И снег затоптанный говном,
Угрюмый взор старушек-куриц
Да запах свежести с сенцом.
Опять в «Совете» Федя Быков,
Открыл он нервно дёрнув дверь,
Ефим.. Скволынжина увидел,
Сказал: -Колись вонючий змей!
Ефим!, где бабки и обрезы?
Валяй и я тебя пойму,
Стели лишь то, что мне полезно,
Мамон иначе твой проткну!
Ефим Семёнович подумал
Потея, сильно морщил лоб:
Набью-ка стрелку я на утро,
А ночью вызову ментов!
А Фёдор понял крохобора,
Через морщины суть узрил,
Ефим юлил, как при запоре,
На верный бутор выводил…
…Сверкнула финка, кровь из брюха,
Скволынжин думал – всё пройдёт,
Да не прошло – забит как «сука»,
А ЗэКа срок повторный ждёт.
Финал трагичен у хапуги
И на могилке два цветка,
Вдова страдает о супруге,
А Быков кинулся в бега.
Вдова, Евгения Петровна
Едва минуло сорок дней
Тот клад захапала нескромно,
И после слух пропал о ней…
…Шло время, Вовка дембельнулся,
Забыл говённое село,
Домой он к матери вернулся,
Осталось в прошлом, что прошло.
А Вовчик, в яловых ботинках
И вся «фанера про войну»
Идёт по улице старинной,
К родному с давних пор двору…
…И вот итог, рассказ закончен,
Уже далёк тот летний зной,
Далёк и смысл, ну к чёрту впрочем!
Лишь бы вернулись все домой!
P|S
…Учиться надо на ошибках,
На тех, что делаем не мы,
А жизнь нас бьёт! И судьбы в шишках,
Мы может быть не так мудры…
29 января 1997 г. В. Уматов.