А что поделать – жизнь такая штука:
Бывает, подкрадётся и без звука
Такое отчебучит над тобой –
Что черт-те знает что, хоть волком вой!
И всё же вечно здравствует весна –
Всему на свете доброму – она
Сестра и мать. Не каясь, не скорбя,
Люби! И будет жизнь любить тебя!
* * *
Торговля, война, территории… Нет бы – о вечном
Немного задуматься в этот период весенний…
Планета накрутит тайфунов и землетрясений –
И ставит на место нахальных своих человечков.
Зарвавшихся в алчности, похоти, наглости, злобе,
Желании хапнуть, а там, хоть потоп, если мимо.
Забыв обо всём, что в реальности необходимо,
Молящихся только на золоте тиснутой пробе.
* * *
Человек, понадеявшись на
Свой, не слишком-то развитый, разум,
Хочет всё и, желательно, разом...
А планета – бороться должна!
Мы хватаемся вечно за то,
Что ещё не познали, как надо.
И горящие призраки ада
Потрясают мешочком лото…
* * *
Украшен бульвар: всюду вазы, куртины, газоны,
Большой магазин – порождение нового века.
Участок – брусчаткой покрыт – пешеходная зона.
Причудливой формой похож на гитарную деку.
Июльское утро – как водится – небо в полоску,
А ветер светило прикрыть норовит облаками
И треплет настурции локоны, словно причёску,
Красивую очень, с вплетёнными в кудри цветами.
* * *
Любому достаётся полной мерой,
Не обделён судьбою человек.
Здесь неуместны факты и примеры –
Своё с чужим не спутаешь вовек.
Не угадать, о чём мечты и думы,
И что надёжно спрятано под спуд.
И каждому – свой сладкий фунт изюму,
И каждому свой горький соли пуд.
* * *
Натворили дел политиканы,
Разорвав великую страну
На куски, на маленькие страны,
Ввергнув нас в гражданскую войну.
Но сейчас – без смысла и без цели,
Всё иначе, нежели тогда...
И сегодня тех, что уцелели –
Снова ждёт кровавая беда...
* * *
Известен факт, но я не знаю дня,
Но не свербит нетерпеливый зуд,
В предвосхищеньи дня, когда меня
Потянут на Всевышний Божий Суд.
Осталась ли неделя, месяц, год…
А может, не один десяток лет?..
Но помню, что, какой бы ни был "тот",
Надежда есть, что это – всё же "свет"!
* * *
Опять настроение снизил погодный виток,
Дождливость и серость в момент проливаются в душу,
И хочется в плед замотаться и музыку строк,
Под тихую музыку звуков задумчиво слушать.
А было же время – и каждый, решительно, мог
Пяток километров – ещё не считать расстояньем,
Была не страшна перспектива промоченных ног,
И дождик ничуть не отпугивал тягу к гулянью.
* * *
Сейчас на штукатурные работы –
Огромный спрос. И это хорошо.
Я не ропщу без дела, но чего-то,
При всём, при этом, хочется ещё.
Мне главное – увидеть перспективу,
Не ради цели – так, для куражу:
Фасад отреставрирован красиво,
Но я в «Гостиный» больше не хожу…
* * *
Казалось бы нам, позвоночным –
Затем и даётся хребет,
Чтоб выстояв строго и прочно –
Осанку держали... Так нет!
Юлить и угодливо гнуться
Настойчиво учат народ.
А что там – потом? Революций
Грядёт окровавленный год?..
* * *
Ломая голову над строчкой,
Что зарождается в душе,
Сидишь, угрюмым одиночкой,
Игрушкой из папье-маше.
Но только стих прочтёт читатель –
И воссияет яркий свет!
Свершилось! Да! Ты созидатель!
И даже, может быть, поэт!
* * *
Глубокой раны боль к земле придавит спину.
Ах, если б взял стрелок немножечко правей!
А птицам не понять, где горсточка рябины,
Сверкнувшая на них с безлиственных ветвей,
Где брызнула струёй, распавшейся на капли,
Рябиновая кровь подруги летних дней…
А что за птицы боль, журавушки иль цапли –
Наверное, не мне – охотнику видней…
* * *
Тает зимнее платье – природный каприз,
Ненадёжно, как платье невесты.
Стал привычен земле ежегодный стриптиз:
Ветры зюйда с дождинками веста.
Растревожен в ночной обесснеженной мгле
Организм, без того – не двужильный.
Не покров, а прорехи на стылой земле,
Обессиленной и нестабильной…
* * *
Капельки росы на паутине…
Я бы попыталась это чудо
Выразить в стихе, как на картине –
Только бесполезно. И не буду
Я играть словами понапрасну:
Дескать, ожерелье для поэта.
Многое – волшебно и прекрасно,
Для чего и слов – в помине нету!
* * *
Уверен в себе и в судьбе обретённой? Окстись!
Такое ещё отчебучит над нами – прошу вас покорно!..
Стараемся в куче навоза с названием Жизнь,
Подобно свинье с трюфелями, нашарить жемчужные зёрна.
Пытаемся править, но кто наш улыбчивый грум,
Что рядом, верхом на коне принимает игривую позу?
Так хочется плюнуть на навык, на зрелость, на ум –
По-детски, смешно и наивно, уверовать в Деда Мороза.
* * *
Сусальное золото крыльев какая-то мразь
Дерзнула с грифонов на Банковском нагло сцарапать…
Теперь они рвутся, напрасно сорваться стремясь,
Стараются выдрать из бронзы когтистые лапы.
Я верю: сейчас им удастся, и в первый полёт
На крыльях сверкающих мощно рванутся грифоны,
Легко закогтив негодяев, их кинут на лёд,
На мусор застывший, чтоб знали и честь, и законы!
* * *
Нарядный дом, красивая посуда,
Накрытый стол, курантов звучный бой…
И хочется опять поверить в чудо
И силами помериться с судьбой!
Всё сладится, добротно и толково,
Иль все мечты развеются, как дым –
Рассудит Бог. А старым или новым
Одарит счастьем – нам судить – самим!
* * *
Молодых голубей повело на гнездовье,
Устремило весною – друг другу навстречу.
Не построив гнезда – заниматься любовью?
Это право кукушечье и человечье.
Голубки же – старательно слепят домишко,
Сообразно когда-то возникшим привычкам,
И накормят птенцов секреторной отрыжкой,
Что у нас – молоком называется птичьим.
* * *
Сознаньем управляет бытиё –
Сам не читал, слыхал, как говорили.
Отсюда настроение моё –
В, сейчас не редком, псевдо ретро-стиле.
Я стар и умудрён, но всё равно –
Так, по-кошачьи, бархатны движенья.
А жизни суть – понятна, и давно
В глазах – вселенской скорби отраженье.
* * *
Писать имеет смысл – не вообще:
Для думающих – к амбразуре грудью!
Для неспособных к этому – вотще
Стараний наших с вами многопудье!
Но выбираем слово потому,
Что думающих – много, значит сдвиги
Вполне возможны. Чувству и уму,
Авось, ещё сгодятся наши книги!
* * *
Так бывает: внимательный взгляд,
Пара слов – на «великом, могучем»…
Души – яростней тела болят
И, взрываясь, взметаются к тучам.
Словно стимула резкий укол,
Словно шомпол, шпицрутен иль розга:
Реагирует химия слов
С биохимией нашего мозга.
* * *
Я так незлопамятна – вычеркнуть вовсе готова
Обидную глупость, корявым скребнувшую лезвием,
Невольную грубость, запальчиво-резкое слово –
Согласна простить, не давая простора последствиям.
Но я забывать не намерена плюнувших в душу,
Не с тем, чтоб подвергнуть кого-то из них инквизиции,
Пинать, и кусать, и трясти, как созревшую грушу –
Чтоб помнить, где грабли стоят – в неудобной позиции!
* * *
Я никогда не сжигала мостов,
В тыл отходя устало:
Фото хранила от всех паспортов –
С возрастом – перестала…
Кесарю – кесарево уготовь,
Значит: богово – богу.
Я никогда не сжигала мостов –
Рушились понемногу.
* * *
Необузданный нрав проявляет родная планета,
А гармония нам только снится – и то не всегда.
Лишь последний туннель предстаёт как вместилище света,
А в бездонных морях для питья непригодна вода.
Странноватый эффект – увлеченье повальное: ретро,
Даже если года, те, былые, давались с трудом…
Пропуская циклон, я на крыльях попутного ветра
Непременно вернусь в ненадолго оставленный дом!
* * *
Нелегко укрепляются связи,
Нелегко создаются мосты:
Над пространством разлившейся грязи,
Над пространством, где воды чисты,
Где весною сметаются бурей
Укрепления скальных пород...
Да ещё – от естественной дури –
Жжёт мосты оголтелый народ.
* * *
Когда из каждого окна,
Куда ни взглянем мы устало,
На нас таращится одна
Кривая рожа Капитала –
Взбрыкнёт и робкий организм,
Коль натощак получит клизму...
Какой тут, к чёрту, оптимизм,
Тут место – только пессимизму!
* * *
Ну, и расчирикалась «братва» –
Были б соловьи – так уморили!
Были бы поэты – так слова –
Всё бы превзошли по вешней силе!
Воробьи – с приветствием к весне –
Просто, зажигательно и звонко!
И – апофеозом новизне –
Мать кладёт в колясочку ребёнка.
* * *
Вот, напишешь печально-томительный стих,
Про весну и про рай в шалаше –
И покажется: ветер пронзительный стих,
И немного светлей на душе.
А уж если творение кто-то прочтёт,
Добрым словом ответно даря,
Состыкуются гранями нечет и чёт:
Вроде, жизнь пролетела не зря.
* * *
Лилово-белая фантазия:
Кустов сирени разноцветье,
Волшебным запахом предлетья –
Вся одурманена, в экстазе я!
Мне б не найти вовек спасенья,
В безумном мире, где всё – скоро так,
Когда бы ни был очень короток
Период буйного цветенья!
* * *
Власть безудержного нала
Провоцирует эксцессы:
Назревает в старой ране
Под абсцессом новый гной.
На ТВ – по всем каналам –
Ссоры, тяжбы да процессы.
Знать, страна стоит на грани
Меж сумою и тюрьмой.
* * *
Ты не суди о том, что не созрело,
А то ведь сам себя повергнешь в шок.
И не руби с плеча, излишне смело,
До той поры, покуда артишок –
Ещё не вызрел, став деликатесом,
Гурманский перехватывая дух.
Ты угадай, всмотревшись с интересом:
Где артишок, а где – простой лопух?
* * *
Стремясь за «халявой», останешься в вечном накладе.
Нет яхты, не плачь – запускай свой бумажный кораблик!
И если мечтаешь про сладкую жизнь в «шоколаде» –
Ступай на конвейер любой из кондитерских фабрик.
Не вытащить ноги, в болоте увязшие плотно –
Ищи в глубине потаённой стихийную силу.
Выходит же лотос – чистейшим, из грязи болотной,
Цветок устремляя упорно к дневному светилу.
* * *
Каких-то тридцать лет назад
(Копейки – по сравненью с вечностью)
Светился наш открытый взгляд
Такой бездумною беспечностью.
И виноваты – только мы,
Что не успели оглянуться – и:
Недалеко и до чумы –
Свидетелям контрреволюции.
* * *
Не вечны чувства – это ль не закон?
Скудеет даже щедрая рука.
И то, что ты со мною – испокон,
Ещё не означает: на века.
А кто кому сильней необходим –
Не нам гадать на выжженной траве.
В любви хватает места лишь двоим.
А третий – остаётся в меньшинстве.
* * *
Выбилась из сил – бороться с тем,
С чем была бороться в состоянии.
Вычертила круг горячих тем,
С коими возиться – нет желания.
Жизнь-то, как была: и мрак, и дичь!
Гну свою судьбу – машиной гибочной.
Мудрости бы уровня достичь,
Чтоб определяться безошибочно!
* * *
Носящие дивное имя,
Согретые солнечным маем,
И буйно расцветшие в лете,
Сквозь землю пройдя по спирали.
Мы их называем – живыми.
И грубо под корень срезаем –
Чтоб лучше смотрелись в букете
И медленней в нём умирали…
* * *
Так проступает болью – созерцание,
Как бледность и румянец – через грим,
Когда пройдя навылет сквозь сознание,
Чужое – отзывается своим.
И проявляя крайнюю рачительность,
Сама себя нахлещешь по щекам
За самую большую расточительность:
Впустую слёзы лить – по «пустякам».
* * *
Чтоб заменить начальство на посту,
Усвой наиважнейшую черту:
Что, если когти рвёшь – вперёд и ввысь –
Без лизоблюдства – век не обойтись.
На мир не дуйся: здесь, что ни возьми,
Не Богом раздаётся, а людьми.
Пусть Чацкий в свете числится кумиром,
Молчалины владеют этим миром!
* * *
Конечная, финальная, тупик,
Вагон в депо, на гайки, без возврата.
Провал без дна, вершина, горный пик,
Единая, всеобщая утрата,
Невосполнимый, горестный урон.
Но кажется, порой, что я живая,
Пришла на обезлюдевший перрон.
Конечная? А может, кольцевая?
* * *
Вода теплом ласкает тело,
А на губах – морская соль.
К чему любовью прикипела,
Рождает боль,
Как послевкусие блаженства…
А может, в том и скрыта суть:
Что всё – до точки совершенства –
Не дотянуть?..
* * *