-Мам, я вспоминаю один случай из детства.. –Какой, дочь? –Про ягнёнка.. –Какого ягнёнка? –Ну, помнишь, ты меня взяла с собой к бабушке Варе, и мы там заночевали.. –Дочь, тебе 52 года.. ты первый раз этот случай вспомнила.. почему раньше не вспоминала? –Некогда было. Ма, а сколько мне тогда было? –Да я, уж, теперь точно не вспомню. Годиков пять где-то. А сама-то ты, Надюшк, что помнишь? –Сейчас попробую вспомнить..
Помню на наш приезд много родни собралось в бабушкин дом. Почему-то, когда закрываю глаза, вижу всех в чёрных одеждах, даже, если это были клетчатые рубашки. И волосы у всех вспоминаются чёрными, вот у детишек они были русые, а у взрослых чёрные, блестящие. И чернота эта вся какая-то тяжелая, как целина, густая, уработанная, замызганная потом до плотного лоска. Вобщем, люди в чёрном, в сельском стиле. И в этой черноте проступают сначала руки, потом лица. Никаких грудей и ножек, ну, если только жилистые шеи. Только чёрные одежды в пол дощатый, руки и лица. И про всех всё это вспоминается одинаково, похоже, как единая и цельная черта, одна на всех. Руки и лица.. не помню, даже среди женских, чтоб нежные и беленькие.. у всех кожи трудовые, жёлтые.
Пока рассказываю, память начинает рыться и шарить по своим полочкам и всплывают несколько образов. И хорошо, что они всплыли.. Дядя Петя. У него всегда были голубые мутные глаза с самогонной поволокой. Костюм он в гости всегда надевал с голубой рубашкой, под цвет глаз своих. Женишился при живой жене до конца дней своих и гулял столько же. А вот и тетя Маня вспомнилась. Вот у кого грудь была и кожа всех белее и румянее. Почему? Да потому, что работала в сельсовете, с раннего утра до позднего вечера, но не в поле же, а, так сказать, в офисе. Здравствуйте, воспоминания! Нахлынули-то как.. Блондинка она была и глаза у неё были, как ручей за огородами, голубые, чистые и весёлые.. и ножки её вспомнила, ровные, слегка полноватые и в простых чулках. А я-то тут всех по-чёрному, да под один гребень. Снова закрываю глаза и почти дотрагиваюсь до рук бабушки Вари. Руки её мягкие, добрые, пятачок в мои ладошки кладут, тайком, чтоб остальная детвора не увидела.
Закусь. Хм. Снова открытие. Люди, не было тогда салатов оливье! Сало, огурцы солёные помню, что же ещё.. хлеб чёрный.. а! селёдка! колбаса, но её мы с мамой привезли. Клеёнка на столе.. не до рисунка.. я дотрагивалась, она засаленная.. и по углам.. вобщем, я хорошо помню, как я долго рассматривала клеёнку по углам стола.. потрескавшаяся пустыня, трещины забиты.. короче, чёрные они и смачно пахнут и нос не желает вспоминать чем. Тарелки общие. Стаканчики гранёные потные, точнее залапанные. Самогон. Его в виде бутыли на столе не было. Он выносился. Из чулана. К каждому заходу. Сложная схема, но понятная.
Зима была. Но окна бабушка никогда не открывала. А запах самогона и курева уже просто спёрся и висел. Мне становилось душно. Капризничать начала. Отправили спать. В чулан. За занавески. Лежу и слушаю разговоры взрослых.. доносится Петьк, Маньк, Митюнюшка.. Белье на постели прилипло ко мне.. брр.. Я отвернулась к стенке. И то, что я увидела на стенке, унесло меня в другой мир. Плакаты. Ими была обклеена стенка. Тётя Маня из сельсовета принесла, точно, а откуда ещё им взяться.. На плакате, перед моими глазами, картинка.. на ней мама гладит бельё, а рядом стоит пухленькая дочка. Читаю надпись рядом.. Стоп! Значит мне не пять лет было. Врезалась на всю жизнь эта надпись.. Выросла дочка труда не любя, маме придётся пенять на себя.. Что меня так заворожило в этой картинке с советским комментарием, почему.. тайна детского сознания.. Я уже не слышала взрослых вместе с их запахами, уже бельё не раздражало, засыпала..
И в этой дремоте я слышала, как разговор взрослых всполошился, что-то там про то, что кто-то где-то может замёрзнуть, как потянуло из сеней свежим морозным воздухом на радость мне и всё.. свежий воздух сделал своё чудо.. Я всю жизнь так.. не могу уснуть без свежего кислорода. Во всём, что вспоминаю дальше, взрослые отсутствовали напрочь.. Разбудил меня стук каблучков за спиной, так мне сначала показалось. Но я и не думала поворачиваться на этот стук. А вот, когда я услышала дыхание за спиной, не выше, не ниже, а прямо за спиной, дыхание точно нечеловеческое, я, от страха, да ещё сонная, медленно развернулась.. На меня смотрела чёрная шерстяная мордашка с чёрными глазёнками. Это чёрненькое смотрело на меня, а я на это чёрненькое.. Глазёнки у этого чёрненького чуда были такие блестящие, в них столько было жизни, эти глазёнки как будто поиграть меня звали… Я осмелела. Взгляд мой опустился, и я увидела кривые ножки в позе полушпагата. Вот кто каблучками цокал! Что же это передо мной? Я напрягла детские извилинки, вспоминая картинки из книжек, улыбнулась и сказала тихо.. -ягнёнок.. А он мне звонко ответил.. -бе-е-е.. Согласился. Никто этого не видел. Я так до сих пор думала. Между занавесками мамочка моя стояла.