***
Богиня дури, крепкая умом
белокочанным, ссуживает драхмы
как будто задарма. Дерьма (с дерьмом,
пожалуй, зря) вкуснее, кроме трахли
в отрочестве (и это зря) я в жисть
не пробовал (опять соврал, похоже…
а первый поцелуй? озноб по коже
и… запах изо рта?) Нет, отвяжись:
того вина ни вкус, ни аромат
не ведомы армянским виноделам.
Их «Арарат» к портвейну «Арарат»
относится как прыщ к водоразделу.
Так храм к причастиям (по части ям
из ртов с вложеньем липкого кагора)
относится с брезгливостью, в которой
«аминь» проглатывается в «мням-мням».
Чуть-чуть бы соли, чесночка – на бзик
в той крови. А облатку тела бела
христова – как таблетку под язык,
монетку, метку, дабы огрубела
на переправе тень в кривую кость,
позванивая драхмой за зубами,
что леденцом:
Эй, лодочник, за вами
должок! Гребите сикось- наискось
на зурбаган, на царство мертвых истин,
на вкус и цвет к товарищам, на зуд
под животом, на суд, нестрашный суд,
подальше от слащавых евхаристий
бессмертия, иль воскресенья, иль
надежд на чью-то божескую милость.
Уж так случилось, а уж коль случилось,
к чему менять опробованный стиль
не жизни, нет, уже не жизни – краха
того, что называли жизнью там,
на вашем берегу, по мере страха
не умирать, а виснуть по крестам
со всеми вместе. Ставьте парус. Бури
не подразумевается. Покой?
Покой - на сдачу. Вечность – за щекой.
Поет себе над полною рекой
Зеленоокая богиня дури…