Иришке
Подожди, Ириш,
мы выпьем с тобой на привале.
За то, что нам на двоих
тридцать с трудом давали.
За мам и за пап,
которые мало об этом знали,
за тех, кто мечтал о нас,
но так и недомечтали.
Мы дальше пойдем,
не чувствуя притяженья,
годами блистать, как бусами,
сияя от напряженья,
кричать «мать их за ногу…»
или похожие выраженья,
когда до двери минут десять
и час как закрыто движенье.
Не бойся, Ириш,
напугать нас не так-то просто.
У нас две обоймы слов
и пара дежурных вопросов.
Ты видишь? Они на нас смотрят,
хотя и косо…
им нашей бы адекватности,
в обмен, хотя бы на розы.
Зима, Ириш,
к нам снег никого не пускает,
он сам к нам летит
только тает, недолетает.
Не знаю как ты,
а я если все понимаю,
ломаю то,
что уже и так теряю.
Я знаю, уткнувшись в подушку,
мы справимся сами
Ириш, не любая кукушка,
успевшая за часами,
кукует от счастья,
скорее вопит «отпустите…»
Мы же кукуем для тех,
кто успел за нами –
ку-ку… проходите,
не стойте же, уходите…
Да, верно, Ириш,
стены копят и копят обиды,
но стены слепы, к черту стены,
им смысла не видно…
Сама говоришь, расступаются, если коньяк…
Давай их намажем вишневым повидлом.
И стены останутся те же
и те же обиды,
зато сладко как…