Когда я смотрю в их розовые, пыщущие жаром лица,
Мне хочется взять и уйти в отрыв, а попросту – напиться.
Глаза их так ярко и нагло еще лучатся,
Они не умеют пока ничего бояться,
И остервенело злиться.
Они не живут еще даже, так, репетируют…
Им кажется, что там, впереди ждут заголовки глянца,
И как же их реабилитирует
Тот факт лишь, что им – шестнадцать.
А тебя уже если и тянет пойти на танцы,
Или самоотверженно в незнакомца влюбиться,
Ты говоришь себе – детка, стоп, надо высыпаться,
Завтра рабочий день, а еще постирать и мыться…
И так каждый вечер…а сядешь в себе копаться,
Так столько всего навыползет, что забыться
Возможно потом лишь с помощью медитаций.
А им-то кажется, что весь мир под ноги ложится
Вовсе не всем, а только им и они гнут пальцы,
В стремлении максимально самоутвердиться.
А ты ложишься спать, и себе говоришь – расслабься,
Подумаешь, не срослось, не сбылось и уже не сумеет срастись и сбыться.
Да, чего там, детка, в жизни столько реинкарнаций,
Что вот, в следующей, должно будет точно все получиться!
А все эти «гулять», «не знать», «всем верить» и «с мальчиком целоваться
В подъезде, боясь, что мама застукает» - это все хорошо в шестнадцать,
Ну ладно, еще в семнадцать.
-А зато я мудрее и столько успела всего добиться! -
Не работает. Просто им завтра будет по восемнадцать,
А тебе скоро тридцать.
И от этого никуда, как ни вой, не деться.
Можешь звать свое детство,
Отбрыкиваться от будущего, кусаться,
Но время свое возьмет все равно, уверься,
И морщинки у глаз как ложились,
Так и ложаться…
Кстати, пора именем к отчеству примеряться…
А детство…не вернется детство.