Закатилось Солнышко, да за гору дальнюю.
А ты ещё налей, да садись, послушай
У шута крамольного сказочку печальную…
Капельки свободы на щеках поэта,
Красные разводы в серебристом свете.
Разведу руками в горестном молчаньи,
Ведь судьба у скальда – полная печали.
Не услышит ветер песню о свободе,
Лишь подавит скуку в медленной зевоте.
Под ногами тропки предательски змеятся,
Он идёт за солнцем над собой смеяться…
Молодой ли девы лик мелькнёт мгновеньем,
Или просто лучик служит изумленьем,
У него одна сладкая забота –
Рифмовать событья – странная работа.
Он не может вместе, потому, что знает:
Дом, семья, работа – это убивает.
Кто поймёт поэта стонущую душу?..
А ты что притих-то? Наливай, да слушай…
Жить как все? Не может. Не живёт он в стаде.
То он в кабаке, где вино, да ****и,
Пьян в умат, читает, слёзы на ресницах.
Утром собирает палые страницы,
На которых в почерк выплеснул все чувства
Что не удержал он, бледный раб искусства.
Чуть попозже курит, режет музе вены.
Клеит свои строки обоями на стены.
В сером небе ищет он пол-литра света.
Пустоте даёт напрасные обеты.
Пустоту в себе словами заполняет,
И опять живой. Всё снова начинает.
Он не видит света, ведь он сам им служит,
И здоровья нету – мыслями простужен.
Отхаркнёт он с кровью новый лист бумажный.
Лишь бы кто-то понял. Это очень важно.